Следует сказать, что в то время работники КГБ Армении, видимо под влиянием местного партаппарата ЦК, не очень-то верили в возможность существования в Ереване диверсионно-террористической группы, разыскиваемой нами по делу «Взрывники». Ну а если в верхних эшелонах власти считали, что в Армении не может быть диверсантов или террористов, значит, правовой помощи ждать было не от кого. Это сказалось на интенсивности и качестве нашего розыска в Армении в первоначальный период.
Смешанная, из оперработников Москвы и Еревана, группа прибыла на пограничную станцию между Грузией и Арменией, когда московский поезд уже тронулся. Товарищи садились в вагоны на ходу.
При проверке документов в третьем вагоне оперработник обратил внимание на пассажира, который лежал на голой полке, делая вид, что спит. На самом деле он внимательно следил за ходом проверки. Волосы его соответствовали описанным, а из-под верхних брюк выглядывали штрипки синих спортивных. При проверке назвался Степаняном, документов у него не оказалось. Вещей и шапки у него также не было. Решили его задержать. Здесь же с помощью пассажиров выявили и напарника, с которым Степанян ехал от Москвы. Им оказался Багдасарян, тоже без вещей и документов. Пришлось задержать и его.
По прибытии поезда в Ереван Степаняна и Багдасаряна доставили в здание КГБ Армении. Было заметно, что это их сильно взволновало. Поэтому допрос решили провести тотчас с учетом их психологического состояния. Первый вопрос Степаняну был такой:
— Куда же ты свою сумку дел?
Мы даже не ожидали такого результата. Видимо, Степанян заранее подготовился, как будет отвечать в отношении сумки. Поэтому, не спросив нас, о какой сумке идет речь, ответил:
— Это не моя сумка.
— А чья же?
— Не знаю. Подошел какой-то русский мужчина и попросил временно покараулить ее.
Ответ ясно указывал, что Степанян знал, о какой сумке его спрашивают, и поторопился выставить свое алиби. Именно этот ответ придал нам уверенности, что мы на правильном пути.
Из другого кабинета я тут же позвонил в Москву и попросил прислать с первым самолетом одну из бомб, обнаруженных на Курском вокзале (естественно, в обезвреженном виде), сумку, спортивную куртку и шапку. Через два часа мой коллега и старый товарищ вылетел с этими предметами в Ереван.
Теперь надо было еще раз, по возможности документально, убедиться в причастности Степаняна и Багдасаряна к бомбам, найденным на Курском вокзале. Для этого мы в присутствии Багдасаряна разыграли следующую сцену. Вызвали его из камеры в кабинет следователя, и когда он вошел, то оказался свидетелем якобы заканчивавшегося разговора между сотрудниками КГБ, из которого можно было понять, что задержанных решили передать в милицию. После разговора, как бы между прочим, Багдасаряну сказали:
