Между тем болтанка увеличивалась. Какая-то невидимая сила подхватывала самолет, поднимала его вверх, а потом совершенно неожиданно бросала вниз, метров на двести.
Казалось, вот-вот разорвутся поясные ремни, которыми мы были привязаны к сиденьям.
Наконец, показалось первое селение. Обрывистые берега кончились, потянулись пологие. Часто стали попадаться естественные аэродромы – реки, покрытые ровным снегом. Настроение сразу изменилось, да и качать стало меньше.
Через шесть с половиной часов после вылета из Николаевска наш самолет был над Охотском. Снизившись, я внимательно осмотрел аэродром, зашел против ветра и благополучно сел.
К вечеру прилетел и Линдель.
* * *
За ужином секретарь райисполкома рассказывал нам о жизни народов Крайнего Севера.
– Я работаю здесь уже три года, - говорил он.-Объездил на собаках почти все побережье от Аяна до бухты Ногаево. Многое видел. В Охотском районе есть два наиболее отсталых кочевых селения – Хейджан и Ульбея. Население их кочует почти в пятистах километрах от морского берега, на котором сосредоточены все административные и культурные организации. Зимой люди занимаются охотой, а летом ловят рыбу в горных речках. В это время к ним пробраться невозможно. Единственное средство сообщения – олени.
В ответ мы пообещали, что в недалеком будущем воздушная линия станет полностью освоенной и самолеты будут появляться здесь регулярно.
На другой день мы проверяли подготовку самолетов к отлету. Неподалеку от машин стояла железная бочка, к которой рабочие и красноармейцы пограничного отряда таскали дрова. В бочке вертикально стояла палка, вмерзшая в лед.
– Это зачем?-спросил я камчадала Люка, стоявшего около бочки.
– Мороз большой, - ответил он, - вода сильно замерзает, может бочку разорвать.
– А разве палка может предотвратить это?
– По этой палке лед вытесняется наружу и не жмет на стенки бочки. Понятно?
– Умный ты, товарищ Люк. Ты сам это изобрел?
– Зачем сам? Это народ придумал. У нас всегда большие морозы, а посуды мало. Все так делают.
Люк облил бензином дрова, и через несколько секунд кругом бочки запылал огонь. Скоро вода была подогрета и залита в радиаторы моторов.
В одиннадцать часов, получив сведения о погоде в бухте Ногаево, мы улетели.
Чем дальше мы пробивались на север, тем труднее становилось лететь на тяжелых, перегруженных почтой машинах.
Посадочные площадки встречались редко. Теперь дод нами расстилались дикие, необжитые места, где можно пролететь сотни километров, не встретив человеческого жилья.
