Нимфа уже вторую неделю, как перестала плакать. Теперь у нимфы были розовые щечки и улыбающийся рот. Сегодня на голове у нее был еще и венок из ромашек.
Нимфа, честно говоря, легко отделалась. Гораздо хуже приходилось абстрактной скульптуре, три года назад подаренной Джону Меделин Уайт. Скульптура являла собой человеческую фигуру, предположительно – рыцаря в латах. Все конечности этого Железного Человека были на шарнирах, и он мог менять позу, чего, впрочем, раньше никогда не делал.
Месяц назад спокойной и размеренной жизни Железного Человека пришел конец. Жюльетта Арно задалась целью извлечь из скульптуры максимум пользы в эстетическом смысле, и теперь по вечерам на кухне заключались пари, в каком виде несчастный рыцарь предстанет перед обитателями замка утром. Подбоченившимся, с цветком «в зубах». С корзинкой на локте, в кокетливо повязанном платочке. С дымящейся сигаретой в железных пальцах. В костюме индейца. Переодетый доктором, пожарным, полицейским...
Джон невольно улыбнулся воспоминаниям. Да, этот месяц был богат событиями...
После своего триумфального появления в замке Жюльетта милостиво дала обитателям время передохнуть. Два дня она сидела в своей комнате, спускалась только к обеду, гулять не ходила, сигарет не стреляла, музыку громко не заводила. На третий день состоялись тихие, скромные, очень камерные похороны праха дяди Гарри в семейном склепе, и там девушка рыдала, не стесняясь своих слез и вообще не обращая ни на кого внимания.
Придя в замок, она умылась, переоделась – и сообщила Джону, что теперь началась новая страница в ее жизни и посвятить эту страницу Жюльетта намерена своей новой семье. Сказано – сделано.
Тетка Гортензия, растроганная поведением девушки на похоронах, почти простила ей шок первой фразы, с которой Жюльетта появилась в Форрест-Хилле, а вскоре разговор случайно зашел о лошадях – и лед был сломлен окончательно. Джон тогда еще подумал, как хорошо...
На самом деле в тот день он утратил своего единственного союзника. Тетка безоговорочно прониклась уважением к познаниям Жюльетты в конном спорте, а вслед за теткой в стан врага потянулись и слуги. Подсказанные ею лошади неизменно выигрывали, благосостояние слуг росло, а пропорционально ему – и уважение к молодой мисс.
Мерчисон, в обход Джона, испросил у Гортензии разрешения давать мисс Жюли машину. Джеймс Бигелоу, отчаянно подлизывавшийся к юной бандитке из каморры, ходил за ней хвостом, помогая ухаживать за ее лошадью (бывшей любимой чалой кобылой Джона), таская за ней этюдник (когда ей взбрело в голову заняться живописью) и забывая при этом о своих прямых обязанностях. Поэтому Джон Ормонд, граф Лейстерский, уже месяц без малого сам обслуживал себя, сам вставал по утрам, сам следил за своей одеждой и сам ходил в деревню за почтой. Разумеется, это было ерундой, на дворе двадцатый век, но дело было в том, что рушились незыблемые устои привычного распорядка жизни Джона Ормонда. Привычный патриархальный мир Форрест-Хилла уступал натиску жизнелюбивой и мощной энергии юного создания по имени Жюли Арно.
