Разбойники, переговариваясь, отступили.
Освободился широкий круг.
Чижиков почувствовал, как чьи-то сильные пальцы взялись за спутывавшую его запястья веревку.
Кун торжествующе зашипел, двинулся к Коте.
С этими словами разбойник рванул с Котиной шеи универсальный переводчик. Шнурок лопнул, и тут же все вокруг заговорили на непонятном — мяукающем, визгливом, шипящем языке. Котя не понимал ни слова, но поведение его противника говорило само за себя: Кун отскочил назад и яростно рубанул секирой воздух, справа налево и слева направо.
Котя почувствовал, что руки его наконец свободны, и в этот миг его вытолкнули в боевой круг. Чижиков устоял на ногах, спешно растирая онемевшие запястья, не замечая боли, которую причиняли прикосновения к ссадинам и свежим синякам. Надеяться было не на кого: прочие его спутники оставались по-прежнему связанными, да будь они и свободны, какой в бою прок от знатного китаеведа или же от девушки из будущего?
Ярость, клокотавшая в душе Чижикова, подернулась льдом решимости. А Кун уже обходил его по широкой дуге, занося над головой секиру.
Он по-прежнему красовался перед приятелями, этот Кун, не воспринимая варвара, хотя тот и был его выше на две головы, всерьез. Он думал о том, как славно разнесет сейчас чужака на две половинки и какую сподвижники сложат песню о его славном подвиге. Да и жаркое уже практически подоспело…
Котя же не думал ни о чем. Он просто стоял, спешно восстанавливая чувствительность в руках, и ждал. Все же не зря он несколько лет подряд каждый вечер выходил на татами, и пусть с тех пор и прошло время, но тело помнило куда больше, чем голова. Стойку Котя принял самую что ни на есть правильную.
Тут Кун издал боевой вопль и, мелко перебирая кривыми ногами, с криком понесся на Котю.
«Богоролсденный Аякс размахнулся огромною пикой…» — вдруг из глубин сознания пришли строки из «Илиады».
Чижиков не стал убегать. Он не отпрыгнул и не пригнулся, в ужасе прикрывая голову. Котя просто подождал и в нужный момент мягко отступил в сторону, и когда несшийся со скоростью атакующего кабана разбойник поравнялся с ним, всем корпусом толкнул его в бок.
Эффект был вполне ожидаем: Кун, чей богатырский замах пришелся в пустоту, потерял равновесие, секиру и кубарем полетел под ноги зрителям.
— Щит светозарный насквозь пролетела могучая пика, Гекторов панцирь пронзила, сработанный с тонким искусством. И против самого паха хитон Приамида рассекла. Он увернулся однако и гибели черной избегнул… — споро разворачиваясь лицом к разбойнику, вскричал Чижиков под вой и улюлюканье разбойного братства.
