Но вот и его не стало.
И она осталась один на один с Элинор и с её ледяными глазами.
Она достала из сумки свитер Мо и прижалась к нему лицом. «Всему виной книга, – вновь и вновь крутилось у неё в голове. – Ну почему, почему он не отдал её Сажеруку?!» Иногда полезно прийти в бешенство, если не знаешь, как побороть боль. Но потом слёзы всё же нахлынули, и Мегги заснула с солоноватым вкусом на губах.
Когда она проснулась – с колотящимся сердцем и волосами, мокрыми от пота, – всё опять вернулось: мужчины в чёрном, голос Мо и пустая дорога. «Я пойду искать его, – решила Мегги. – Да, я так и поступлю». Небо за окном уже зарумянилось. Ещё немного, и взойдёт солнце. Лучше уйти, пока не рассвело.
Куртка Мо висела на стуле у окна, как будто он только что её снял. Мегги достала из неё портмоне: ей могут понадобиться деньги. Потом она прокралась в свою комнату, чтобы собрать вещи, самое необходимое из одежды и фотографию, где она вместе с Мо, чтобы всюду её показывать и спрашивать о нём. Сундук с книгами она, разумеется, взять с собой не могла. Сначала хотела спрятать его под кроватью, но потом решила написать Элинор письмо.
«Дорогая Элинор…» – писала она, хотя на самом деле не считала, что это подходящее обращение, и далее спросила себя, надо ли называть её на «ты» или, как прежде, на «вы».
«Да ладно, тётям говорят „ты“, – подумала она, – кроме того, так проще».
«Я должна отправиться на поиски отца, – писала она дальше. – Не беспокойся…»
«Что ж, Элинор так или иначе беспокоиться не станет».
«И пожалуйста, не говори полицейским, что я ушла, а то они наверняка приведут меня обратно. В сундуке – мои любимые книги. К сожалению, я не могу взять их с собой. Пожалуйста, присмотри за ними, я их заберу, как только найду отца. Спасибо. Мегги.
P. S. Я знаю точно, сколько книг в сундуке».
Последнее предложение она тут же зачеркнула, ведь оно только разозлит Элинор, и кто знает, что тогда будет с книгами? Чего доброго, она их ещё продаст. Ведь Mo снабдил каждую из них необычайно красивым переплётом. Ни одна не была переплетена в кожу – Мегги не хотела при чтении представлять себе, что для её книг стянули кожу с какого-нибудь телёнка или со свиньи. К счастью, Мо это понимал. Как-то он рассказывал Мегги, что много столетий назад переплёты для особо ценных книг делали из кожи неродившихся телят. «Charta virginea non nata» – сладкозвучное название для ужасной вещи. «И в этих книгах, – говорил Мо, – было так много слов о любви, добре и милосердии».
