«А он, узнав о докторе, испугался, – подумал Кесслер о следователе. – Причем очень сильно испугался. Мой расчет на то, что на взвешенное осмысление ситуации у него не будет времени, оправдался с лихвой. Иметь в лице Пакстона если не союзника, то хотя бы доброжелателя – большая удача».
Пролежав неподвижно минут десять, Кесслер перевернулся на бок. «Зачем Пакстон так настойчиво подсовывает ко мне медсестру? Между ним и мной сложились настолько доверительные отношения, что от нее обо мне ничего нового он не узнает. Не понимать этого он не может. Тогда зачем? Надеются в будущем меня этим компрометировать? Глупо… Привязать меня к ней, сыграть на чувствах? Как вариант… Она красива, стройна, при желании влюбить в себя молодого офицера-фронтовика, долгое время лишенного женского общества, вполне может. А любовь – это такая штука, которая делает из мужиков пластилин: лепи потом из них что хочешь. Не всех, конечно, но примеров тому множество. Зачем им нужен я пластилиновый? – На этот вопрос Кесслер долго не мог ответить. Точнее, ответ у него был, но безальтернативный: хотят привязать к себе как можно крепче и как можно надольше, но вот в качестве кого? – Ладно, время покажет. Пока буду петь под их музыку. Согласившись на контакт с Трейси, я сделал все правильно. Именно так должен был поступить истосковавшийся мужик; обратное вызвало бы и удивление, и подозрение. Вот только результата в сегодняшней встрече с очаровательной медсестрой необходимо добиться противоположного: не того, которого они ожидают. Ну что, обер-лейтенант, придется тебе сегодня постараться».
Кесслер взял с тумбочки колокольчик, но звонить не стал. Была смена молодого улыбчивого негра по имени Джон; обер-лейтенант знал по именам всех четверых охранников, которые попеременно несли вахту у его двери. Кесслер поднялся и вышел в коридор; Джон тут же встал и широко улыбнулся.
«Почему у негров всегда такие белые зубы? – подумал Кесслер, стоя перед солдатом и засунув руки в карманы пижамной куртки. – Или это простой обман зрения? Белизну подчеркивает контраст с темной кожей? Да, наверное… Если меня выкрасить черной краской, я тоже буду сверкать зубами, как фарами в ночи. Нет, лучше не надо…»
– Ну что, Джон, тяжела армейская служба?
– Я только выполняю приказ, сэр.
– Это похвально. После тебя придет выполнять приказ Дик? Я ничего не путаю?
– Все правильно, сэр, в восемнадцать часов меня сменит бедняга Дик.
– Почему – бедняга?
