– Говорю тебе: такой шанс упускать нельзя! Все нам на руку: народу мало, машина внизу, этот идиот спит на ходу, – тихо и быстро говорил один из власовцев; под «идиотом» он подразумевал солдата-конвоира. – Сейчас одного из нас вызовут. Тот, кого вызовут первым, должен ликвидировать тех, в кабинете. Тот, кто останется – конвоира. Все надо сделать быстро и тихо. Никто и опомниться не успеет… Пика у тебя при себе?
– При себе… А что с этим делать? Возьмем с собой?
Кесслер понял, что говорят о нем: обер-лейтенант продолжал находиться к власовцам спиной и заполнять ящики из-под боеприпасов мусором.
– На кой шут он нам нужен? Если не уйдет куда-нибудь, то и его – тоже… Но сначала макаку. Терять, Гриша, нечего. В Россию нам никак нельзя, на куски порвут. А так, может еще повезет…
– Слушай, Сом, а может, нас не выдадут? Загонят куда-нибудь, отмотаем у них срок… Какая им выгода выдавать нас?
– Выдадут. Договоренность у них со Сталиным: тех, кто служил в РОА – выдавать в первую очередь. «Вышка» нам с тобой светит. Ну так что, ты согласен?
– Куда деваться?..
Эти двое разговаривали вполголоса, уверенные в том, что если их кто-то и услышит, то ничего не поймет, поэтому переговаривались они без особой опаски, как люди, уставшие от постоянного страха.
«Им терять действительно нечего… – подумал Кесслер. Чтобы ненароком не выдать того, что он понимает разговор власовцев, обер-лейтенант не стал поворачиваться в их сторону, он лихорадочно прокручивал в уме ситуацию и с напряжением посматривал вдоль длинного коридора, ожидая появления следователя и переводчика: те отсутствовали уже минут десять и в любой момент могли появиться. – Объяснять негру, что происходит, – долго и бесполезно, он действительно полусонный. Если эти двое что-то заподозрят, они могут кинуться… А вот когда следователь с переводчиком будут проходить мимо и поравняются со мной, мне надо будет их остановить и все рассказать».
То, что произошло потом, Кесслер не просчитал: сработал стереотип мышления – куда ушел, оттуда и придет. Но следователь с переводчиком появились с другого конца коридора. Кесслер даже не видел, как они вошли в кабинет.
– Сомов, проходите… – услышал позади себя обер-лейтенант: одного из власовцев приглашали войти.
Кесслер обернулся: тот, кого назвали Сомовым, уже входил в кабинет. Времени на дальнейшее обдумывание ситуации и принятие решения не было…
Когда власовец, оставшийся в коридоре, сделал шаг в сторону охранника, он невольно повернулся к Кесслеру спиной. Этого делать ему не следовало, но мысль о том, что сейчас ему предстоит заколоть конвоира, отключила инстинкт самосохранения: хладнокровно убить ножом человека, пусть даже врага, под силу далеко не каждому…
