Всё было, как в Галиче - и всё по-иному: чище, шире, просторнее, тише. И тишина эта, простор и чернеющая вдали купа построек Авраамиева монастыря на дальнем берегу так естественно сливались с тишиной и прохладой пустынного парка, что на душе становилось легко и покойно. Не верилось, что в двух шагах отсюда жарит солнце, оглушает зной и душит сухая мелкая пыль.
Командор углядели туалет и совершили ещё один безуспешный заход на цель. Потом Они легли на скамейку и почивали, слегка потея во сне от духоты. Ш.М. в это время тоже потел, пиша письмо суженой. В конце письма поставил он по привычке крест. Сиеста завершена была водопоем из колонки в овраге, куда сопровождены были обнаружившимися в парке юными питомцами местного детского дома.
Напившись, воротились в парк, где Командор начали общаться с народом в лице юных аборигенов, Главкульт отправился надевать плавки в туалет типа сортир, где попутно изучал местные наскальные надписи и фресковую живопись, посвященные в основном двум темам: некоему Ваньке Шумилову, он же Бертолет, коего обвиняли во всех смертных грехах и нескольких бессмертных, а также прославлению некоторых физиологических актов.
Вернувшись, Главкульт застал Командора беседующими с аборигенами на узко-семейные темы. "А у меня ещё брат есть..." - возвещал абориген. "Угу..." -заинтересованно откликались Командор. И помолчав минут пять, добавляли с мудрой простотой: "Брат - это хорошо". Потрясённый абориген с обожанием взирал на разомлевшего Вождя.
Меж тем Демагог, завидя распаренность Широких Масс от духоты и изучения наскальных рисунков, приступил к дальнейшему ослаблению народного духа путём наущения бунтовать. И достиг змей двурушный смятения в Широких Массах, подступивших внезапно к Командору с решительным требованием чего-то делать. В качестве вариантов Ш.М. предлагал: а) купание в озере, б) катание Командора на лодке с одновременным обмахиванием Их членов, в) прогулку по городу, пользуясь наступившей пасмурностью, г) выход на Солигаличскую дорогу с последующим взятием на абордаж машины, идущей на Ножкино, к Авраамиеву монастырю.
Тень легла на лик Командора. - Чего ты суетишься? - спросили Они Ш.М., пытаясь унять охмурённого. Но Ш.М., не понимая всей глубины руководящей мысли и мня себя оскорблённым в своих лучших намерениях, совершил акт гражданского дезертирства, покинув Командора, как раз собравшихся в туалет, и не оказав Им дружеской поддержки и воодушевления. Вместо этого Ш.М., ничего не говоря, умчался на почту (через 15 минут она закрывалась), в хлебный магазин, - снова примчался в парк, выхватил из рук Командора авоську с вещами, произнёс пылкий и невнятный монолог и опять умчался, буркнув, что будет ждать на площади.
