Собрав нас, Командор сняли шляпу и приветливо поздравствовались. Заинтересованная, обтекала нас густая, как на демонстрации, толпа. Возвышаясь над ней, невзирая на свой умеренный рост, Командор казались ещё выше благодаря новой короткой стрижке, каковую обрели на Арбате в руках дамского мастера волосяных дел. Благоговейно внимали мы рассказу об оном событии. Дошедши до слов: "И отчекрыжив пук волос, она воскликнула: "Какой чудесный ёжик!", Командор внезапно были прерваны льстивым возгласом из наших рядов:
- Важную шишку красит любая стрижка!
Мы переглянулись и узрели среди себя неизвестную личность весьма гнусного вида с унылыми бегающими глазками, длинным носом и изрядной атеромой на шее. Личность ни минуты не пребывала в покое, но, трясясь и почёсываясь, издавала воющие звуки, подобно псу, исторгающему блох, одновременно улыбаясь блудливой улыбкой демагога.
Увы, мы не ошиблись, - то действительно был Демагог - ипостась, незаметно высвободившаяся из глубин нашей сущности. Мы взирали на гнусного, коий угодливо взирал лишь на Командора, ожидая Их мановения. Но неизречима была Их доброта! Милостиво усмехнувшись, дозволили Они тем самым презренному существовать и войти в наши ряды, что и привело к последствиям.
Не буду однако опережать событий, но последую их течению.
Выслушав приказ Командора на занятие походных мест, прошествовали к перрону. Поезда однако не усмотрели. Демагог, с каждой минутой всё более ощутимо уплотнявшийся в воздухе и уже почти достигший как бы вполне реального существования, засуетился в толпе (не переставая при этом следить Командорских очей) и принёс известие, что на соседнем перроне происходит ещё более удивительное. Там уже десять минут тому объявлено было об отходе владивостокского поезда, но упомянутый даже и к перрону ещё не был подан для посадки, и граждане обоего пола в тупом молчании ожидали разрешения своей судьбы от невидимого во мраке (и вообще) начальства.
Пока мы созерцали братьев и, особенно, сестёр по несчастью, к нашему перрону подали требуемый состав. Куда мы и кинулись, опережаемые всё тем же Демагогом, семенившим по следам Командора, и замыкаемые молчаливым, но верным Ш.М.
О, зелёные коробки вагонов, деревянные клети купе, узкие, как девственное ложе, полки, прогибающиеся под тяжестью рюкзаков! Поезд Москва-Кострома стучал колесами в такт руководящему храпу Командора. Был первый час ночи, первой ночи похода. Была окрест русская земля, необозримая также и по причине темноты. Из окна в шею сквозило ветром великих предчувствий. Лязгали сцепки, гремели раздираемые на части пространства, одиноко нёсся вдаль дикий вой электровозного гудка, заставляя далёких и неведомых мне горожан с ужасом срываться с постелей и ошалело, в подштанниках, кидаться к окнам - не случилось ли за оными отмены государственных порядков?..
