— М-мм, как вкусно!
Миссис Задчук покраснела. Она погладила Майка по ноге:
— Вы хорошо кушаете. Люблю, когда мущина хорошо кушае. Почому ты больше не кушаеш, Юрий?
Мистер Задчук воспринял это как оскорбление:
— Од торта пузо росте. Ты товста, Маргаритка. Трохи товстувата.
Миссис Задчук восприняла это как оскорбление:
— Лучче товста, чим худа. Глянь на Надежду. Як голодающа з Бангладеша.
Я восприняла это как оскорбление. С негодованием втянула живот:
— Быть худой — хорошо и полезно для здоровья. Худые дольше живут.
Все повернулись ко мне и насмешливо захохотали:
— Худиют од голода! Од недоедания! Пока товстый похудие, худый здохне! Ха-ха-ха!
— Люблю товстух, — сказал отец. Пытаясь задобрить Валентину, он положил свою морщинистую руку ей на грудь, немножко стиснув. Мне в голову ударила кровь. Я вскочила, случайно задев ножку стола, и чайник вместе с остатками торта опрокинулся на землю.
Чаепитие вышло не ахти.
После того как Задчуки ушли, нужно было еще помыть посуду и постирать грязную скатерть. Валентина натянула на руки с розовыми перламутровыми ногтями резиновые перчатки. Я отпихнула ее.
— Сама помою, — сказала я. — Я не боюсь испачкать руки. Наверно, ты слишком хороша для этого, Валентина. Слишком хороша для моего отца, ты так думаешь? А вот тренькать его гроши — всегда пожалуйста!
Она заорала:
— Ведьма! Ворона! Вон з моей кухни! Вон з моего дома.
— Это не твой дом! Это дом моей матери! — завопила я в ответ.
В кухню вбежал отец:
— Надежда, чого ты суешь нос? Ето не твое дило!
— Папа, ты сумасшедший. Сначала ты разрешил Валентине растренькать все твои гроши. Потом — одолжи мне сто фунтов. Одолжи пятьсот фунтов. А сейчас говоришь, чтобы я не совала нос. Одумайся!
— Я просив одолжить грошей. Я не просив совать носа. — Он стиснул зубы. Сжал кулаки. Весь затрясся. Помню, раньше это вселяло в меня ужас, но сейчас я была выше ростом.
— Папа, почему я должна давать тебе гроши на эту загребущую, лживую, размалеванную… — «Суку, суку, суку!» — хотелось мне выкрикнуть. Но это слово так и не слетело с моих феминистских уст.
— Вон отсюда! Вон, и шоб я тебя больше не бачив! Ты мине не дочка, Надежда! — Он уставился на меня пустыми безумными глазами.
— Прекрасно, — сказала я. — Мне так даже лучше. Кому нужен такой папаша? Лапай свою грудастую жену, а меня оставь в покое.
Я собрала вещи и помчалась к машине. Через несколько минут за мной вышел Майк.
Когда мы выбрались из Питерборо и поехали по трассе, Майк в шутку сказал:
