— То была настоящая работа, а не эта твоя слащавая бабская благотворительность — полная дичь и пустая трата времени. Лучше бы на огороде копалась.
— Ты же не понимаешь, что такое работа, Вера. С тобой всегда был Большой Дик со счетами на представительские расходы, фондовыми опционами и ежегодными премиями, который ловко проворачивал свои делишки и уклонялся от уплаты налогов. Потом, когда лавочка прикрылась, ты попыталась обчистить его до последнего пенни. Мама всегда говорила, что понимает, почему он с тобой развелся. Ты так мерзко с ним обращалась. — (Ха! В самое яблочко!) — Это говорила твоя родная мать, Вера!
— Она не знала, с чем мне приходилось мириться.
— Зато она знала, с чем приходилось мириться ему.
Телефон плевался и трещал от нашей ярости.
— Твоя беда в том, Надежда, что голова у тебя забита всякой ерундой и ты не знаешь жизни.
— Мне уже, слава богу, сорок семь, Вера, и я знаю жизнь. Просто я смотрю на нее под другим углом.
— Возраст не имеет значения. Ты так и осталась ребенком. И будешь им всегда. Ты все принимала как должное.
— Я тоже шла на уступки. Работала. Пыталась улучшить людям жизнь. Тебе этого не понять, — снова прохныкала четырехлетняя соплячка.
— Вот те на! Пыталась улучшить людям жизнь! Какие мы благородные!
— Лучше посмотри на себя, Вера. Ты только то и делала, что набивала себе карманы, обчищая других.
— Мне приходилось бороться за жизнь. За себя и своих девочек. Легко быть выше, если ты не знала лишений. Когда попадаешь в ловушку, приходится выбираться из нее любыми способами.
(Я тебя умоляю! Она по-прежнему ворошит все это военное старье! Пора уже сбросить весь этот утиль на помойку. )
— Какая ловушка? Какие лишения? Это же было полвека назад! Ты посмотри на себя сейчас! Вся аж извиваешься от злости, как желчная гадюка! — (Я начала говорить тоном социального работника.) — Ты должна научиться избавляться от прошлого.
— Избавь меня от этой прекраснодушной хипповской болтовни! Давай просто поговорим о реальных вещах.
— Если ты будешь вымогать у меня деньги, я лучше отдам их в «Оксфам».
— Ах, ах, в «Оксфам» — как душераздирающе!
Короче, маленькое мамино наследство так и осталось лежать в банке, и после этого мы с сестрой не разговаривали почти два года, пока нас снова не свел вместе наш общий враг.
