Муштра войск не была самоцелью для великого князя Павла. Его Высочество отчетливо понимал, что в новых условиях русская пехота не может уповать на штыковые атаки. Главным средством поражения противника должна стать стрельба из ружей. Для эффективной штыковой атаки не требовалось слишком строго соблюдать строевое равнение, поэтому и строевой подготовке боевых частей не придавалось большого значения. Но для того, чтобы стрельба была более эффективной, стрелявшие должны были научиться держать строгий порядок развернутого трехшереножного строя, то есть приноровиться друг к другу размером шага, научиться сохранять равнение во время марша, не отклоняться от заданного направления движения и т. п. Выработка же подобных навыков требовала ежедневной многочасовой строевой подготовки пехоты — проще говоря, муштры.
Вместе с тем в представлении Павла муштра выступала не просто способом отработки строевых приемов — цесаревич придавал ей большое воспитательное значение, видел в ней надежное средство развития привычки к слепому повиновению. Аракчеев был необходим ему и как непревзойденный в Гатчине, а может и во всей тогдашней России, мастер муштры. Сохранилась записка Павла к Аракчееву, полученная последним, судя по сделанной его рукой пометке, 8 июня 1796 года. «Я к вам посылаю свой батальон, которого и, по сегодняшнему его приему, считаю не за благо здесь держать, — писал цесаревич из Царского Села в Гатчину. — Извольте его там приказать учить, не взирая на каникулы. Дух дурен и ничто не берет».
Обращение Аракчеева с подчиненными было и в самом деле жестоким. Но, во-первых, этот угрюмый и злой, ненавидимый своим окружением человек не менее жестоко относился и к самому себе, не жалея ни физических, ни душевных сил ради того только, чтобы выполнить приказ начальства и заслужить его благоволение. Во-вторых, в жестокости своей Аракчеев все же не преступал определенной грани. Не учил он солдат «по 12 часов кряду», не срывал у них усов и не бил их «нещадно», как это приписывали ему некоторые современники в своих мемуарах (Н. И. Греч, к примеру), а вслед за ними и ряд позднейших историков. Более того, Аракчеев часто наказывал младших командиров за слишком жестокое обращение с солдатами, бывало, и в рядовые разжаловывал за это.
***
Вообще, феномен «павловской Гатчины» нуждается в новом осмыслении. То представление о резиденции наследника престола, которое господствует в литературе, сложилось более на основании слухов и выдумок, нежели на реальных фактах. Рассказы о страшных порядках, якобы имевших здесь место, распространялись во многом сознательно. Сановники, составлявшие ближайшее окружение императрицы Екатерины II, очень боялись непонятного им человека, который, сделавшись императором, будет совершать непредсказуемые для них поступки. Поэтому они всячески стремились дискредитировать великого князя Павла в глазах столичного общества.
