Голос твой поганый не хочу слышать! Ты показания свои читал?!
Господи! И черт меня дернул его спросить…
Рядом степенно и неторопливо беседуют два старых зэка. Каждому на вид лет семьдесят.
— Прикинь, мне по касатке (кассационной жалобе) сейчас с пятнадцати до девяти скостили. Крытый вообще отбил. А у меня ведь три года крытого было… Теперь дальше мутить буду!
— Ты смотри, на хуй. Как бы опять пятнадать не вхуячили, на хуй.
— Да нет, мне не за что. Ну, убил… Ну, бывает… Да и судимости у меня все уже погашены.
— Да, погашены, на хуй. А на суде, на хуй, тебе их все как на ладони выложат, на хуй.
По-прежнему постоянные остановки. К нам в бокс, правда, никого уже больше не сажают (некуда!), но до тюрьмы, я чувствую, мы так, наверное, сегодня вообще не доедем! Остальные, вероятно, чувствуют примерно то же самое. Мента в тамбуре постоянно спрашивают:
«Старшой! Куда едем?» — «Куда-нибудь».
Но вот, наконец, приезжаем в Бутырку. Бутырских выводят. Бокс разгружается примерно на две трети. Остальные с облегчением рассаживаются по опустевшим лавкам. Сейчас поедем домой, на Матроску. Теперь уже скоро. Однако не тут-то было! Неожиданно начинают заводить каких-то новых. Оказывается, из других автозэков.
Тоже теперь наполовину опустевших. Ага! Из нескольких полупустых автозэков делают один полный. Понятно. Бокс опять быстро переполняется. Даже и стоять-то уже негде, проход между лавками тоже полностью забит. Последних менты буквально впихивают. «Давай-давай!
Потеснись! Все-все! Сейчас уже домой едем!» Решетка с лязгом захлопывается. Все! Трогаемся! Через полчаса мы уже въезжаем в ворота тюрьмы «Матросская тишина». Ну, наконец-то!
Поразительно, но факт! Чувствую себя действительно вернувшимся домой. Все такое родное, знакомое… Даже менты какие-то симпатичные… Впрочем, идиллия длится недолго. Сначала битый час «морозят» (задерживают) при входе, а потом какой-то симпатичный мент, заводя меня на сборку, намеренно громко орет мою фамилию.
Такое впечатление, что специально. Чтобы все вокруг слышали. Все, естественно, и услышали. Все сто с лишним человек. В результате мое пребывание на сборке превратилось, блядь, в какое-то непрерывное двухчасовое шоу (именно столько времени мы там и проторчали!)! Я перезнакомился почти со всей тюрьмой, а со многими даже и обменялся адресами (то бишь номерами хат). Причем всем клятвенно пообещал обязательно ответить. (А что же, спрашивается, мне еще оставалось делать?) Вообще, отношение ко мне самое доброжелательное. Почти восторженное. До что там «почти»! Просто восторженное! («Человек полстраны обманул! Уважаю!») В общем, Мильтон, «Потерянный рай», песнь первая. Черти в аду приветствуют Сатану.
