– 'Век живи – век учись!', – всплыла в голове старая поговорка. – Это же сигнализация о магическом воздействии! А я как дурак бегаю по городу и лезу в мозги всем подряд. Лили проверить не догадался, а цены на всякую ерунду у купцов из мозгов вытаскиваю. Везет мне как облупленному, что маги без таких амулетов в префектурах сидят, а то бы уже давно уже на дыбе висел. Значит, красавица ты у нас человечек не простой, если носишь на шее такой девайс. Стоит кулон, судя по отделке и начинке кучу денег. Когда же я поумнею! Геон буквально плавает в магии. С какой стати мне пришло в голову, что я самый умный? Подобные амулеты должны использоваться в этом мире по определению! Придется потрошить Лили по полной программе, просто нужно быть осторожным и аккуратным.
– Лили, для тебя есть две новости: – одна хорошая, а другая плохая! – сказал я вслух, глядя на спящую красотку.
– Первая новость – ты сегодня не умрешь, а вторая – я вытрясу из тебя все, что ты даже о себе и не помнишь! А вот какая из новостей хорошая, а какая плохая даже я не в состоянии решить.
В животе назревала революция, и есть хотелось как солдату первогодку в карантине. Пора навестить 'Первого' и Тузика на кухне. Тузик уже самостоятельно стоял на ногах и жрал из тазика здоровенный кусок сырого мяса, привезенный посыльным из поселка. 'Первый' химичил у плиты, разогревая остатки завтрака. Я вышел во двор и направился к колодцу смывать с себя кровь и грязь. После двух ведер ледяной воды вылитых на голову мне полегчало. К колодцу подошел шак и позвал обедать. Мне нужно было одеться, и я поднялся в спальню.
Лили хрипела во сне, задыхаясь от закрывавшей ее рот повязки. Развязав платок на лице девушки, я начал одеваться. Через пять минут на мне висела вся моя амуниция, включая пояс с мечом и кинжалом. Для того чтобы надеть сапоги мне пришлось сесть на кровать и мой взгляд снова упал на лицо девушки. Лицо Лили снова приняло ангельский полудетский вид, и в девушке невозможно было узнать циничного убийцу. Всего несколько часов назад этот ангел недрогнувшей рукой отправил меня в могилу, а сейчас по нему и не скажешь что руки у него по локоть в крови. За окном начало темнеть, и я спустился на кухню. Тузик, рыгая, грыз огромную кость, и по его виду уже нельзя было сказать, что совсем недавно он был практически трупом. 'Первый' с синей, как слива рожей сидел за столом и ждал меня, не прикасаясь к еде.
– Ты чего это не ешь? – спросил я шака.
