Сценарий ей не нравился: слишком много техники и разных медицинских слов: эпидуральный, маммография, хрящ, саридон… Просто голова раскалывается. Публике нужны любовь, чувства, грандиозные страсти, а не истории про аборты, наркоманов и инвалидов.
Она в четвертый раз набрала номер своего агента, Елены Палеолог-Росси-Строцци.
— Еле… это никуда не годится! Не сценарий, а психушка какая-то! Спазматики, хромые, монголоиды, токсикоманы… Чушь собачья!
— Симу, успокойся. У меня грандиозная новость. Ты сидишь?
Актриса крутила велотренажер. Значит, сидела.
— Сижу. Ну, что там? Голливуд?
— Лучше!
— Господи, телемарафон!
— Еще лучше!
— Ну не тяни, говори, ты же знаешь, я не люблю сидеть как на иголках!
— Тебя приглашают на ужин…
— Ох, ты ж понимаешь! Так я и поверила!
— И догадайся кто? Пако Хименес де ла Фронтера.
Елена услышала грохот падения, и в трубке наступила тишина.
— Эй, Симу, ты где?
Сомаини, пошарив по полу, подняла трубку:
— Прекрати меня разыгрывать! Терпеть этого не могу!
— Но это правда! Послезавтра. Симу, наша взяла! Вот это номер! Фотографы — моя забота!
Актриса вскочила с такой скоростью, словно ей сунули в зад петарду.
— А что же я надену? У меня ничего нет! О господи! — закричала она.
— Симу, завтра опустошим кредитные карточки, и будь что будет…
— Ладно… ладненько… — хрипло прошептала Симона. — Черт возьми, нет времени чуть-чуть подтянуть скулы…
Бокки придумал сложный план.
Прежде всего надо было найти машину, достойную великого аргентинского футболиста.
Его соседи по камере, китайцы, дали ему адрес некоего Хью Ланя, который, не говоря ни слова, отдал ему ключи от «мирафьори-131» семьдесят девятого года, цвета бутылочного стекла.
Потом Сарторетти хрипловатым голосом Пако заказал столик на двоих во «Всей Италии», одном из лучших ресторанов столицы, где администратором был непредсказуемый болгарин Золтан Патрович, большой приятель Сомаини.
В прекрасно организованном деле вдруг обнаружилось непредвиденное препятствие: Хименес одевался только в «Прадо».
В однокомнатной квартире Сарторетти имелись всего-навсего промасленная спецовка «Серджо Таккини» и смокинг с блестками.
Тогда за внешний вид Сарторетти взялся Мбума Бованда, суданский пастух шестидесяти лет от роду, весь в псориазных чешуйках, который разделял с Бокки жилую коробку под Сикстовым мостом. Все имущество Мбумы составляло церемониальное одеяние для обряда инициации в его племени. Наряд этот ревниво хранился в пакете: длинная туника из хлопка-сырца, разрисованная наскальными рисунками. По мнению Мбумы и Паоло Бокки, Сарторетти в ней был элегантен и в то же время необычен.
