Целин со всех ног бросился к Брянцеву:
— Ну как? Ну что?
— Успокойтесь. Будем работать по нашей технологии.
Достав платок, Целин вытер пот. Сегодня он не похож на замученного работой изобретателя — со вкусом одет, подтянут.
— Ух! — шумно выдохнул он. — А у нас решили бог знает что. Даже Кристича со мной командировали.
— Зачем?
— Как же, ведущий рабочий, исследователь. И дали наказ: в случае чего — прямо в ЦК.
— Вы ели?
— Нет.
— Поедим вместе. Пошли.
Осторожно, как драгоценную картину, внес Целин в номер щит, поставил в угол, где, по его мнению, он должен был находиться в полной безопасности, и только тогда снял шляпу, сбросил пальто.
— Крепко жали? — спросил он, усаживаясь.
Брянцев рассказал обо всем.
— Ух! — снова выдохнул Целин. — А теперь поедем в институт к Хлебникову. Жажду воочию увидеть Чалышеву, показать ей щит, наши материалы и посмотреть, какое у нее будет выражение лица.
— А покрышки?
— Их прямо с самолета повезли в НИИРИК. Своей машиной встречали. Эх, Алексей Алексеевич, надо было бы все-таки, чтобы нейтральная организация их испытывала. Вы еще не знаете, что такое честь мундира.
Когда пообедав, они грузили щит в ЗИЛ, подбежал Кристич.
— Что нового? — спросил он.
— Все по-старому, — только и ответил Брянцев и указал на заднее сиденье. — В институт с нами поедешь?
— А как же! Всю жизнь мечтал настоящий институт посмотреть. Храм науки. Для кругозора. И потом… доругаться нужно.
Брянцев обернулся, строго посмотрел на него:
— Высажу.
— Нет, нет, доругиваться не буду, — пообещал Кристич. Он знал характер директора — и мягкий и крутой.
Чалышева не ожидала такого нашествия и с любопытством смотрела, как вносили в ее лабораторию какой-то щит, как развязывали веревки, снимали бумагу. Когда упаковка была снята, ее взору предстала не особенно тщательно сделанная заводским плотником некрашеная рама, на которой были укреплены растянутые полоски резины.
— Я хотел бы пригласить сюда и Олега Митрофановича, — сказал Брянцев.
Чалышева повела плечами, показала на телефон.
— Приглашайте.
Хлебников попробовал сослаться на занятость, но вскоре явился, и не один, а с человеком в черной спецовке, с военной выправкой.
— Знакомьтесь, — сказал Хлебников, — Иван Миронович Апушкин, шофер-испытатель, бывший танкист.
Лицо у Апушкина суровое, смелое, честное, — лицо солдата. И руку он подавал приятно, повернув ладонью кверху, — так радушные хозяева приглашают дорогих гостей.
Целин и Кристич удовлетворенно переглянулись — хорош, мол, мужик, такой на разные фокусы не пойдет.
