Его рука все еще была белой. В пустыне зимой холодно и часто нет солнца. Но твердости рука не потеряла. Такая же отлично натренированная, как и глаза, она верно записывала и регистрировала все формы, контуры и размеры, которые глаза снимали и передавали ей.
Однажды, правда, рука дрогнула, и ему пришлось стирать и перерисовывать. Осталось грязноватое пятно, и это его расстроило. В секторе бокового зрения вновь шевельнулось и пропало смутное, коричневатое нечто. Пропало за восточным уступом, он мог бы поклясться, и ушло дальше в восточную сторону. Туда, где неровные каменные валуны образовывали гигантскую цепочку, напоминающую хребет стегозавра.
Но он уступил любопытству только после, того, как все пометки были сделаны, да и то с циничным самоупреком. Наваливалась усталость, элементарная физическая усталость. Состояние для него крайне редкое. Очевидно — следствие длительного лазанья по горам, наложившегося к тому же на нудную, утомительную работу по расчистке места для будущей хижины. Глазные мышцы утомились и начинаются фокусы подрагивающих нервов. За броней стегозавра ничего быть не может.
Там ничего и не было. Ничего живого и никакого движения. Только разорванный на части и наполовину общипанный труп какой-то птицы, как будто его долго грызло и глодало неизвестное маленькое животное.
Таллант уже спустился вниз почти до половины скалистого утеса — утеса, конечно, по западной терминологии, потому что в любой части к востоку от Хребта такой утес считался бы настоящей горой, — когда краем глаза он вновь засек передвигающуюся фигурку.
Ни о каком фокусе утомленных нервов на этот раз не могло быть и речи. Существо не такое уж и маленькое, нельзя сказать, чтобы тощее, да и не совсем коричневое. Высокое, широкое в плечах и облаченное в красно-черную ветровку лесоруба.
— Таллант! — прокричало оно здоровым, бодрым голосом.
Таллант подошел к незнакомцу и поздоровался.
— Добрый день. — И после небольшой паузы добавил: — Сдаюсь. Не могу припомнить.
— Что? Ты меня не знаешь? — Незнакомец широко усмехнулся. — Впрочем, десять лет — действительно немалый срок, а Калифорнийская пустыня даже отдаленно не напоминает рисовые поля в Китае. Как дела? Никак не развяжешься с «Секретами на Продажу»?
Не реагируя на последний выпад, Таллант напрягся и наморщил лоб.
— Неужели Морган? Прости, не узнал. Этот костюм исследователя любого собьет с толку.
Собеседник Талланта сощурил глаза.
— Я, как всегда, шучу. И впрямь, разве может у тебя быть какаято серьезная причина, чтобы лазать по горам в окрестностях планерного центра, нет, конечно. К тому же, чтобы следить за этими милыми птичками, тебе бы понадобился сильный полевой бинокль.
