Сейчас он пристально рассматривал отражение в зеркале, пытаясь найти еще хоть какие-нибудь различия между собой сегодняшним и собой три месяца назад. Веснушки на носу и скулах, почти уже не видные под загаром, — их он никогда не замечал раньше. Заживающий рубец от ошейника под подбородком. Слегка одичавший темный взгляд. Желтый отек, выползший из-под бинтов на плече и частично распространившийся на шею… Это ли хваленая внешность, за которую можно отвалить на аукционе цену, равную цене средних размеров поместья на плодородных равнинах Гекатеи?..
Внешне он не был похож на тарга, южанина-арданца, островитянина, или полукровку, и в физиономии его было много всяких "но": лицо округлое, но не плоское, скулы выступают, но не слишком; светлая кожа, но глаза, каких здесь не встретишь — радужка угольно-черная, зрачка не рассмотреть ни при каком освещении, как будто его нет совсем; тяжелые веки; округлые четкие брови; небольшой нос, не очень тонкий, но аккуратный и правильный; рот крупный, но не грубый, и, опять же, к его лицу это подходит; крупные, ровные, как хорошо подобранный жемчуг, зубы; прямые черные волосы, густые и жесткие, без характерного красновато-коричневого арданского отлива или синеватого птоорского; крепкая шея и плечи.
Что ж, в мире, где нет возможности произвести любую коррекцию фигуры, сменить свое лицо на имплантант или до рождения быть генетически запрограммированным на определенный эстетический образец, природная красота должна высоко цениться как товар. Ладно, может, это и обидно, но пусть лучше так. Сам себе он нравился, хотя особым нарциссизмом не страдал. На Аваллоне все выглядели так, все были одинаковы.
Аваллон он помнил хорошо и был благодарен своей далекой родине за то, чем обладал по праву рождения: в аваллонское наследство входила не только художественно оформленная внешность, но и приспособленная к двойному, по сравнению со стандартом, тяготению мускулатура, тяжелые очень крепкие кости, нервная система, способная адаптироваться к чему угодно за максимально короткий срок и сдержанный, но, тем не менее, неисправимый оптимизм. С первого взгляда в нем можно было заподозрить ловкость, мгновенную реакцию; реальную же силу, которой он обладал никогда.
Работающий на глюкозе микропроцессор относился уже к наследству Внешних Станций и тоже успел зарекомендовать себя, как вещь, в большинстве случаев чрезвычайно полезная.
Заново изучив себя, Джел пожал своим здоровым плечом, перевернул зеркало полированной стороной вниз и взгромоздил на него стопку книг. Использовать свою привлекательность к собственной выгоде он все равно не научился, хотя Хапа не раз ему говорил, что у него прекрасный врожденный дар внушать людям симпатию и доверие. Похоже было, что от нее у него будут одни неприятности.
