Нутро Арэна наполнилось гневом, но памятуя слова Миэ, не обронил ни слова. Дав себе зарок больше не глазеть по сторонам, уткнулся взглядом в носки сапог и бесцельно побрел вперед. Остановился только когда дорога уперлась в частокол. По правую сторону стоял дом Мудрой, в единственном его окне дрожал тусклый пламень свечи.
Арэн тронул дверь, и та отворилась, будто его здесь давно ждали. Он пригнул голову, входя. Сразу было видно, что мужчины здесь бывают редко: мало кто из местных смог бы протиснуться в проем.
Внутри пахло горечью и пряными травами. Арэн узнал ароматы розмарина, шафрана и липового меда. Откуда бы ему здесь взяться, подумал воин, даже в гораздо более теплых землях Дасирии и много южнее нее, мед был диковинкой, и стоил не меньше десяти лорнов за пинту.
— С чем пришел? — окрикнул его голос Мудрой.
Арэн не сразу заметил ее: старая женщина переоделась в меховые одежды и сливалась со шкурами, которыми были оббиты стены. Она изучающе поглядела на него, сощурив глаза, и потянула из длинной трубки для курения.
— Хочу знать, что будет с Хани, Мудрая.
— И ради этого тревожишь меня в моем доме, придя без разрешения?
— Дверь не заперта.
— И на ней нет замка, — добавила она. — Никто не входит сюда, пока я не зову.
Арэн скрипнул зубами. И зачем только пришел? Выйдя из постоялого двора, он собирался проветрить голову, прогнать злость и успокоить совесть. А вместо этого пришел к Мудрой, вломился к ней посреди ночи и теперь, чего доброго, накликал новую беду.
Дасириец обернулся на дверь, раздумывая, не уйти ли.
— Присядь, коль пришел. — Мудрая кивнула ему на мешок у очага, ровно напротив того места, где сидела сама.
Арэн послушался.
— Эрл горяч. Он мужчина и в нем кипит кровь воина. Издавна, артумцы вели войны за эти снежные просторы, наши дети рождаются с жаждой битвы. Эрл избран мной, в свое время в Яркии не было воина, сильнее него. Но ему, как и всякому мужчине, нелегко подчиниться мне, старой немощной старухе. Эрл никогда не пойдет против моей воли — так воспитаны все наши мужчины.
Она умолкла, снова затягиваясь табаком. Сладкий аромат курился из табачного дыма. Голова Арэна пошла кругом, он смахнул ладонью настырный дым и попытался предугадать о чем дальше станет говорить старуха.
— Накануне, я не дала ему прогнать Хани из деревни, — продолжала Мудрая. — Теперь он думает, что был прав. Только наши порядки не дают ему привселюдно устыдить меня. Я не могу вступить за Хани. Она понесет свое наказание, и, если так будет угодно богам, останется живой. — Старая женщина снова наградила его долгим взглядом. — Девочка слаба. Духи слишком часто терзали ее.
