Время зимы | страница 54



Женщина почти кокетливо сморщила нос, она намеренно упомянула "помазание богами", свершенное кровавым восстанием бунтарей, науськанных рхельской знатью. Больше тридцати лет назад, руками бунтарей, с трона был свергнут малолетний наследник Исакай — десятилетнему мальчишке снесли голову лишь за то, что в его жилах текла дасирийская кровь. Династическая ветка Хамы Первого прервалась, и знать посадила своего царя — угодного и "чистокровного" Анада. Боги послали ему двоих сыновей, старший из которых, Ракел, и унаследовал трон. Но Катарина ни мгновения не сомневалась, что знать не упускает случая напомнить владыке, чьими силами его род попал на трон. И, — кто знает, — не пугает ли новым переворотом. Ракелу стало бы сил удержать в руках царство, но придворные интриги и склоки порой оказывались губительнее войн. И даже царь может встретить рассвет с перерезанным горлом.

— Шиалистан — мой племянник, — повторил он, как будто не был уверен, что Катарина понимает смысл этих слов. — Он вырос при дворе, не стану скрывать — во многом я сам занимался его воспитанием. Связь между нами крепка, но я не указываю ему отсюда, какую политику вести в дасирийской империи. И потом, — он вновь коснулся бороды, — на троне сидит императрица Нинэвель, ее рукою и императорской печатью заверяются указы.

— Ваше Величество, как ребенок может понимать, под чем ставит свой росчерк? — Катарина позволила себе немного иронии. — Нинэвель неразумное дитя. То ли дело ваш племянник — есть те, кто считают его слишком… амбициозным.

— К чему вы клоните, леди Катарина? — Только теперь голос Ракела стал жестче, прохладнее.

Он станет и дальше улыбаться, думала таремка, пока безмолвные рабы, лишенные языков, подносили им чаши со щербетом: тяжелые, выточенные из нефрита, кубки, сочились причудливой золотой вязью по ободу и широкой ноге. Ракел не из тех правителей, что визжат, как невинные девицы, увидавшие мужское достоинство; он расчетливый стратег, который продумает десять ходов вперед, прежде чем сделает один шаг, первый. И сейчас, когда его маленькая шлюшка-доченька почти стала женою племянника Катарины, Ракел не спешит праздновать победу. Тарем для него как удойная корова, и, пока она будет давать молоко, Ракел всячески окружит телку заботами.

Одного лишь он не учел.

Катарина подхватила серебряной ложкой сладкий ломтик, положила его на язык и подождала, пока растает и на мгновение зажмурилась, наслаждаясь густым вкусом ванили.