— В деревьях можно спрятать женщин и детей.
Арэн чувствовал, как на щеках натянулась кожа, обожженная холодом, каждый мускул на лице будто заморозился, утратил чувствительность, и дасирийцу пришлось сделать не одно усилие, чтобы заставить себя говорить.
— А что за деревьями? — Зубы предательски стучали от холода.
— Выход к побережью Острого моря, господин. Когда-то там были рыбацкие поселения, но потом их не стало. Отец как-то сказывал, что Одноглазый Велаш взял всех слугами в свои подводные владения. Бог вышел на берег высокой волной и проглотил все, даже дома и скотину.
— Отец не говорил тебе, остались ли лодки?
— Нет, господин.
Вспыхнувшая, было, надежда, отступила в тень, но Арэн не собирался так просто сдаваться. Прежде он хотел собственными глазами увидеть, что полезного найдется на берегу. Если бы нашлись лодки, размышлял дасириец, когда они продолжили путь, можно было бы переправиться водой, вдоль берега. Арэна удручало, что рядом нет Миэ, которая, казалось, знала все на свете, в том числе и о том, смогут ли шараши преследовать их вплавь. Дасириец же располагал лишь тем знанием, что приобрел в сражениях. А с людоедами ему доводилось столкнуться всего дважды, второй раз — несколько дней назад.
— Послушай, Лумэ, — спросил он, когда лошади их зашли меж деревьев. В ноздри, обожженные холодом, ударил запах хвойной смолы. — Шараши бояться воды?
Маленький северянин раздумывал, взьерошил пальцами и без того косматые лохмы рыжих волос.
— Мы убиваем их огнем и всяким, что способно проткнуть поганые туши. — Он не ожидал вопроса, на который не сможет дать ответ и теперь, от злости на самого себя, озадаченно кусал губы.
Полоса вечнозеленых сторожил закончилась, и дальше равнина пошла по наклонной. Снег стал реже, чаще мелькали гигантские деревья, усыпанные серебром листвы: под одной раскидистой кроной такого великана могли бы разом уместиться несколько обозов.
— Духи Артума, великие Дровы — наши пращуры. — В голосе Лумэ звенел благоговейный трепет. — Они многие века дремлют, их корни так велики, что они оплетают все Северные земли, и не пускают из мертвого царства прихвостней Гартиса. Мудрая говорит, что когда придет нужда, Дровы встанут и оборонят Артум.
Тут мальчишка осекся, погрустнел. Наверное вспомнил, что Мудрой больше нет, подумал Арэн, и, чтоб хоть немного подбросить мальца, хлопнул его по плечу.
Вскоре снег совсем сошел, уступая напиравшей с берега темной гальке, вперемешку с кусками раковин и песком. Воздух смешался с солеными брызгами прибоя. Появление чужаков спугнуло пару альбатросов и птицы, гоняя ветер ударами сильных крыльев, поднялись к небу, не спеша улетать далеко, оставаясь крикливыми наблюдателями.
