— До подножия холма спустимся своим ходом, — сказал Талах.
Рашу не нравилось в братьях решительно все: тон, нетерпимый к обсуждениям, право решать за остальных, которым северяне сам себя наделил, их подозрительность. Он раздумывал, не сбежать ли, но вспомнив, как не смог услышать их накануне ночью, отринул мысли прочь. Да и не выжить ему среди снегов. Оставалось смириться.
Еще один спуск вниз. В этот раз первым шел Эрик, за ним Хани и Раш, и Талах замыкал строй. Эрик двигался легко. Иногда Раш со злорадством смотрел, как нога северянина опускается на шаткий камень: миг, и здоровяк кубарем скатится вниз. Но нет. Эрик ловко преодолевал путь, будто знал каждый камень в холме, и каждый куст. Поравнявшись с тем местом, где обосновали логово браконьеры, Раш понял, почему братья не тревожились о побеге пленников. Там, где ночью была узкая дыра, едва заметная за кустами, теперь лежал округлый валун, большой настолько, что Раш, проверки ради, тронул его рукой. Камень отозвался холодной твердостью, от пальцев на тонкой корке снега остались борозды. Настоящий. Карманник не стал трудить голову домыслами, как Талах приволок такую громадину.
Спустившись вниз, сделали остановку.
— Лошадь придется отпустить, эрель. Я возьму тебя на спину, Эрик понесет чужестранца.
И, прежде чем Раш успел открыть рот, чтоб щедро посыпать их ругательствами, братья почти мгновенно оголились. Хани зарделась, поспешно отвернулась. Оба же не стесняясь своей наготы, собрали вещи в два узла. Отдельно, ремнями, перехватили оружие — топор Талаха и короткое копье Эрика, с зазубренным наконечником, выточенным из кости. Теперь карманнику стало понятно, почему одежда на этих северянах казалась такой хлипкой — по мановению руки она падала к ногам, оставляя тела хозяев свободными для превращения. Раш никогда прежде не видел оборотней, только читал в старых книгах. Получив возможность поглядеть воочию, он смотрел во все глаза.
Тела близнецов быстро менялись. Эрик упал не колени, спина его пошла буграми костей, что будто выворачивались из суставов. Лицо вытянулось, губы обнажили стремительно ползущие из десен клыки. Пальцы стали длиннее, умножились суставами, когти терзали тело, срывая лоскуты треснувшей по швам кожи. Куски ее слетали вниз, как истончившийся пергамент, пуская наружу зверя. Под людской оболочкой уже топорщился косматый седой мех. Волк, огромный, втрое больше своих сородичей, да к тому ж стоящий на задних лапах, зарычал, припадая к земле. Уши, много выше волчьих, стали торчком. Зверь попробовал носом воздух, распрямился.
