В самом деле, ценность личной свободы настолько укоренилась в нашем сознании, что мы привыкли считать ее само собой разумеющейся. Сейчас уже почти никто и не помнит, что во времена формирования нашей нации эта идея казалась радикальной, почти такой же революционной, как тезисы, которые Мартин Лютер прибил к дверям церкви. Ее до сих пор принимает далеко не весь мир, а значительная часть человечества не находит ей никакого подтверждения в повседневной жизни.
Лично моя высокая оценка «Билля о правах» основана на том, что часть детства я прожил в Индонезии, в Кении у меня есть родственники, а в этих странах права личности сведены в основном к самообладанию, достойному генерала армии, которое необходимо, чтобы выиграть битву с коррумпированной бюрократией. Вспоминаю, как вскоре после свадьбы я в первый раз повез Мишель в Кению. Сама афроамериканка, Мишель с радостным волнением ждала встречи с землей своих предков, и мы отлично провели время, навестили мою бабушку в ее деревне, побродили по улицам Найроби, отдохнули в Серенгети, порыбачили на острове Ламу.
Но в этих поездках Мишель часто слышала — как, впрочем, и я, впервые посетив Африку, — сетования многие кенийцев: как это ужасно, когда твоя жизнь вовсе не в твоих руках. Мои двоюродные братья и сестры рассказывали ей, что без взятки невозможно ни найти работу, ни начать свое дело. Политические деятели говорили, что за выражение несогласия с политикой правительства можно запросто угодить в тюрьму. Даже в нашей семье Мишель заметила всю тяжесть гнета семейных связей и внутриплеменных отношений, когда какие-то непонятные дальние родственники постоянно что-нибудь клянчат, а тетушки и дядюшки ни с того ни с сего заявляются в гости. Только на обратном пути в Чикаго Мишель призналась мне, как она рада, что наконец возвращается домой. «Я и не догадывалась, что я до такой степени американка», — сказала она тогда. Она не догадывалась, до какой степени свободна и как, оказывается, ценит эту свободу.
На самом примитивном уровне нашу свободу мы понимаем как свободу отрицать. Мы свято верим, что имеем право на то, чтобы нас оставили в покое, и очень подозрительно относимся ко всем, будь то «Большой Брат» или шумный сосед, кто желает вмешаться в наши дела. Но в нашем понимании свободы есть и утвердительная сторона, а именно идея возможности и неких вторичных ценностей, которые помогают реализовать эту возможность, то есть всех простых ценностей, о которых говорил еще Бенджамин Франклин в своем «Атьманахе Бедного Ричарда» и которые безотказно служат нам вот уже не одну сотню лет. Это уверенность в своих силах, самосовершенствование, готовность к риску. Это энергия, дисциплина, умеренность и трудолюбие. Это бережливость и личная ответственность.
