Мы трахались, глядя друг другу в глаза, жестоко облизывая друг друга, хихикая. Член Александра медленно и упорно исследовал шероховатые стены барбариного влагалища. Ноги Барбары крепко стискивали александрову задницу. Вода вокруг медленно колыхалась: раз-два, жопа-голова...
Вдруг мы заметили, что к нам подошёл волосатый, седоватый тип лет пятидесяти. В чёрных солнцезащитных очках. Разговор происходил по английски.
— Что вы тут делаете?
— Ебёмся.
— Но здесь ведь дети. Не видите?
— А это пропаганда. Мы пропагандируем еблю. Специально для детей.
— То есть?
— Вы не понимаете? Еблю.
— А если я вызову полицию?
— Пожалуйста, не делайте этого.
Он отвалил куда-то. Видимо, уплыл остывать. Разгорячился чересчур, козёл.
Всё-таки Барбара, конечно, самая красивая девушка в Западном полушарии. Александр недавно опять выдавливал прыщики у неё за ушами, а потом рассматривал их: как хороши! В ней вообще нет ни одного изъяна. Влагалище у неё вечно влажное, а ладони и лоб всегда сухие. Когда я говорю про неё «пизда», это всегда ласково. А когда я говрю «пизда» про президента Ширака, это не ласково.
Александр тоже всё-таки сладкий кончик. Приятно сидеть на нём и смотреть, как искажается от страсти его морда! Перед оргазмом он начинает вопить и дёргаться, как щенок от щекотки. Иногда него совсем болезненные гримасы. Его сперма вытекает из меня всю ночь.
Как здорово было купаться в Монтескальозо! Однако через неделю Фердинандо и Тина выгнали нас из своего дома. А ещё говорят, что художники добрые люди! Ссучились они, вот что... И всегда плясали под дудку власти, безусловно... Слабаки, ничтожества!.. Бля...
НЕАПОЛИТАНСКИЙ БЗДЁЖ
Мы сели на поезд и поехали в Неаполь. Ничего роскошнее Неаполя мы в жизни не видели. Это лучше Лиссабона после землетрясения, лучше Нью-Йорка после Годзиллы! Бродяги встретили нас в 6 утра на вокзале. Они кричали Барбаре: «Mama mia! Bella! Bella!», и показывали грязные гениталии. Жопоглазый старик с клубникообразным носом продал нам две чашки бархатистого кофе в баре. Мы вошли в пустой каменный город, как ослики, перегруженные ночными совокуплениями. В Неаполе мы не знали ни отрока, ни бабульки — абсолютно ни пизды.
Итак, мы в Неаполе! День прошёл, как в охуитель-ной голливудской истории! Море! Камни! Везувий в дымке! Тиберий на Капри! Каменные щели! Порочные виллы! Бляди на крыше! Блеск и нищета окровавленного асфальта! Мы купались в ледяном фонтане и отморозили себе половые органы. Потом обнимались в полудиком парке. Устали, запаршивели, охуели.
