Мимоза | страница 20
На сытый желудок у меня часто возникают странные ассоциации. Песня возницы почему-то напомнила мне бесстрашных американских переселенцев, о которых когда-то я читал у Неруды. Песня, орлы, безграничный простор с мягкими увалами гор... Сердце мое наполнялось радостью.
Бодрым шагом направился я к конюшне. Мне вдруг захотелось увидеть лошадей, которых я так люблю. Они всегда будят во мне мысли об отважных покорителях неизведанных земель, о мужественных первопроходцах.
Возле конюшни госхозовские крестьяне сгружали навоз. Среди них — Начальник, Лейтенант, Бухгалтер и Редактор, Отступать поздно.
— Ну что, оборудовал дом? — Бригадир с лопатой в руках возвышался на вершине навозной кучи.
— Да.
— А зачем пожаловал?
— Э... Я...— не скажешь же, что пришел поглядеть на лошадей.— Я... хочу поработать!
— Ну, здорово! — Его рот, обрамленный куцей бородкой, растянулся в ухмылке.— Будешь сбрасывать навоз, им вот поможешь.
Я поискал глазами, кого это он имеет в виду? И увидел женщин.
Мне еще не приходилось работать рядом с женщинами, да и видел я их за четыре года лагеря считанные разы. Смущенно потупившись, я побрел к указанной бригадиром куче навоза.
— Возьми лопату и сгребай навоз вниз, а мы будем просеивать,— крикнула мне одна из крестьянок.— Да не очень надрывайся, смотри какой худющий — чисто обезьяна! И торопиться не надо!
Голос ее был мягкий, сочувствующий — давно не случалось мне слышать ничего подобного. Я был глубоко тронут. Гораздо чаще обращаясь ко мне, орали: «Пошевеливайся! А ну, быстрей!» — или что-нибудь в этом роде. Я почувствовал, что краснею, и не смел поднять глаза. Буду изо всех сил стараться, сказал я себе.
Я спросил у бригадира, где взять лопату.
— А почему явился без лопаты, сукин ты сын?! Небось идешь жрать — палочки не забываешь! Небось палочки для еды всегда при тебе!
Женщины захихикали. Я чертыхнулся — ничего себе смены настроения!
Пока я мучился, не зная, что предпринять, та, что первой заговорила со мной, протянула ключ:
— Сходи, у меня дома за дверью мотыга. Тебе будет удобно.
Покорно, баран бараном, я взял ключ.
— Первый дом в первом ряду. Ты найдешь. Дверь первая от угла.
— Там вывеска: «Ресторан «Америка»! — весело расхохоталась другая.
— Да ты глянь, что на твоей двери написано, ведьма! — Пока они смеялись и обменивались беззлобными шутками, я успел тихонько улизнуть.
Ключ, медный, самодельный, стертый до блеска от долгого употребления, еще хранил тепло ее кармана. Рассматривая, я повертел его в руке и даже благодарно погладил, словно это была ее рука.