Она была в раю, — но желала большего! Линдсей обхватила Райана за шею и прижалась к нему всем телом, молчаливо побуждая, к более тесному соприкосновению.
Райан не стал медлить. Подхватив ее, он уложил Линдсей на диван и накрыл ее тело своим, так, что она явственно ощутила его мощное возбуждение.
Восхитительное ощущение... и пугающее. Чувствуя, что нуждается в передышке, Линдсей оторвалась от его губ и отвернулась. Но Райан и этим воспользовался к своей выгоде — тут же прильнул устами к нежному изгибу шеи.
Надо остановиться, думала она, словно в тумане. Остановиться немедленно... пока он... она... пока они не сотворили какую-нибудь непоправимую глупость!
— Райан, кофе уже готов, — выпалила она первое, что пришло в голову. — И десерта мы так и не попробовали.
— Зачем мне кофе и десерт, — промурлыкал он, погружая язык в нежную ямку у основания ее горла, — если есть ты — такая горячая... такая сладкая...
— Но... — начала она.
А в следующий миг голос у нее пресекся, ибо Райан приподнялся на руках и сдвинулся ниже, одним этим движением подарив ее телу чудные, неизведанные доселе ощущения.
Язык его скользнул ниже, ниже... вдоль расстегнутого ворота блузки... к груди. Линдсей ахнула, сообразив, что сквозь тонкий шелк лифчика и блузки он пытается взять в плен ее сосок.
— Райан, вы... ты... мы должны остановиться! — задыхаясь, проговорила она. — Я... я... о-о...
Губы Райана сомкнулись у нее на груди — и она утратила дар речи.
Никогда, никогда в жизни (даже с мужем) не испытывала она такого блаженства! Никогда не чувствовала себя такой зрелой и женственной, мощной и непобедимой в своей чувственной привлекательности! Это рождало восторг... и страх. Страх, потому, что уголком сознания Линдсей понимала: жизнь ее никогда уже не будет такой, как прежде.
Райан снова придвинулся к ее жаждущим губам и с хриплым стоном желания накрыл их своими.
Неизвестно, чем бы все это кончилось... (хотя кого Линдсей обманывает, она, слава богу уже не девочка и прекрасно понимает, чем все это могло кончиться!), если бы в этот миг из спальни не донеслось жалобное мяуканье. Мгновение спустя оно перешло в пронзительный вопль, сотрясающий стены и барабанные перепонки.
— Боже правый, это еще что? — вскричал Райан, вскочив как подброшенный.
Линдсей вздохнула — с облегчением или с разочарованием, она сама не знала.
— Шеба. Дай мне встать, — попросила она, повышая голос, чтобы перекричать жуткий кошачий вой. — Она не успокоится, пока, я ее не выпущу.
