— А я уезжаю!
— Куда? — спросила Мадлен одними побелевшими губами.
— Навсегда. В будущее, — выпалил он.
Хорди мог быть удовлетворен тем, что ни на минуту она не усомнилась в его возможностях отправиться в будущее.
Ни один человек в мире, даже сам Огюст д'Авери, наверное, не мог бы так безусловно поверить в то, что Поль специально, чтобы обмануть ее ожидания, способен в любую минуту удрать в будущее.
— Не пущу, — сказала она, раскинув руки у двери, словно будущее начиналось сразу за дверью.
Поль принужденно рассмеялся.
— Разве мы связаны какими-нибудь обещаниями или договорами? — вежливо спросил он, и на минуту его вежливость подействовала на Мадлен отрезвляюще, она опустила руки и голову, но едва он сделал шаг, снова раскинула руки.
— Не пущу, — повторила она хрипло.
Он молчал, растерянный, и тогда снова заговорила Мадлен, с трудом подбирая слова:
— Разве я когда-нибудь добивалась, чтобы вы на мне женились?
Поль пожал плечами. — Нет, это вы знаете. Я когда-нибудь обижалась на вас? И не обиделась бы… никогда. Пусть вы не можете на мне жениться. Я не прошу… Но вы меня можете просто так любить… Разве вам не нужна женщина?
— Я не вправе… — начал было Поль.
Но она его перебила:
— Если у вас завелись деньги, бог с вами, уезжайте в свое будущее, но ведь это можно сделать и через год. Нам так было бы хорошо в этот год!
— Это невозможно, — сказал Поль, и опять она сразу поверила.
— Невозможно, — повторила она. И вдруг закричала: — Так убирайся отсюда, трус! Ты хуже убийцы — ты курица! Дохлая курица! Убирайся, не хочу тебя знать! Курица! Курица! Вот кто ты! Паршивая курица! Трус!
И все время, пока он спускался по лестнице, вслед ему неслось:
— Паршивая курица! Трус! Будь ты проклят! Хуже убийцы! Ненавижу! Трус!
* * *
На рассвете на большой пустырь, где установлен был аппарат времени, каким-то образом прорвалась растрепанная Мадлен.
— Постойте! — кричала она, задыхаясь. — Вы не имеете права! Он мой! Он мой!
Тот же взрыв, что растворил в неведомом Хорди, откинул на землю эту девушку с перекошенным бледным лицом.
Магда Еще в полусознании Поль долгое время видел одно и то же лицо. Много ли длилось состояние между сном и явью, он не знал, но всегда потом ему казалось, что юное женское лицо стояло перед ним все то мгновенное и бесконечно долгое время, в которое минули, не коснувшись его, сто лет. Он еще не помнил, кто он и что с ним случилось, еще не выделял это лицо из окружающего, но, необозначенное, неназванное, оно волновало его.
