Михаил пожал плечами. Они уже были у восточной стены монастыря. Ральф вопросительно посмотрел на Антона.
—Это у нас была философская беседа, Ральф. К делу отношения не имеет. Я просто говорил, что у меня вызывает сомнение подлинность трактовки историками событий и надежность технологий определения времени, когда они могли произойти.
—А ты это говорил к чему? Впрочем, неважно. Скажи, а после монастыря мы…
—Конечно,— улыбнулся Антон.— Конечно, после монастыря мы поедем пить пиво, а то, я вижу, ты умираешь совсем.
Ральф оживился и успокоился. Он даже почувствовал себя немного лучше. По крайней мере, тошнота уже не была столь невыносимой, а голова болела, как она может болеть у нормального человека при сильных перепадах давления. Образ кружки пива мешал разглядывать горельефы. Ральф устыдился своей слабости, вспомнил, для чего приехал в монастырь, стал вслушиваться в разговор Антона с Михаилом, точнее, в его достаточно точный перевод.
—Михаил говорит, горельефы сохранились чудом. Очень странно, что их сюда привезли, ведь это лишнее свидетельство преступления. А я ему сказал, что у большевиков в тридцатых годах прошлого уже века разрушение храма преступлением не считалось, потому что, по их мнению, делалось для блага народа…
—Очень красивые горельефы, и вообще, территория ухоженная,— ответил Ральф.— А спроси Михаила, что там, за забором? Почему туда нельзя пройти?
Антон перевел.
—Отчего же нельзя?— Михаил живо взглянул на Ральфа.— Вам можно. А заборчик сколотили, чтобы праздные не ходили, потому как там территория пока необжитая.
—То есть, можем пройти, да?
Антон направился в сторону забора и сразу заметил две свежие рейки, скрывающие лаз, которым вчера несанкционированно воспользовался немецкий гражданин.
—Можем, только не здесь. Давайте вернемся к Большому собору, а там пройдем направо, по дорожке, если у вас, конечно, нет желания лезть через забор.
—За кого вы нас принимаете,— Антон покосился на Ральфа.— Мы приличные люди, а друг мой, так он вообще из Европы.
Они пошли вверх по выложенной булыжником дорожке, и через три минуты оказались на заброшенной части территории Донского монастыря.
Ральф осторожно ступал по узкой тропинке, ведущей к скрытому в листве монументу белого камня. Он опять почувствовал очень сильное волнение. Густая трава поднималась на полметра от земли. Вокруг торчали трухлявые пни, а деревья, посаженные в строгие прямые линии, казалось, были начисто лишены человеческого ухода. Сюда, как ни удивительно, почти не проникали звуки с другой части обители.
