—Русские самолеты, господин майор, в укрытие!— крикнул Пауль.
Все побежали в сторону дороги — там вместо обочины была глубокая канава. Казалось, бомбы рвутся повсюду. В районе расположения танковых частей работали зенитные орудия. Земля содрогалась. Сколько продолжалась бомбежка, трудно было сказать, но закончилась она так же неожиданно, как и началась. Самолеты ушли на север, оставив после себя клубы черного дыма, горящий грузовик, две искореженные бронемашины, пылающий дом и лежащую неподалеку оглушенную взрывной волной собаку.
Заукер знал, что промедление может лишить их шанса добраться до беглого ефрейтора. Необходимо во что бы то ни стало догнать колонну, найти Мюллера и постараться быстро и без лишнего шума его ликвидировать.
Через десять минут бронетранспортер, за рулем которого сидел Пауль, во всю мощь своих ста лошадиных сил мчался по дороге в направлении Жиздры. Вальтер Хартман сидел в кузове, а Заукер вынужден был слушать философские рассуждения Пауля о том, как много на войне зависит от фортуны человека, от простого случая. Ведь, упади русская бомба чуть ближе от лазарета, не разговаривать им сейчас и не курить сигареты в теплой кабине.
Заукер рассеянно слушал. Ему не давал покоя ефрейтор, который уже несколько раз за последние две недели чудесным образом избежал смерти. Майор, будучи одновременно человеком «посвященным» и не очень образованным, как и многие члены секретных учреждений Третьего рейха считал мистику, предопределенность событий и прочую метафизику не темами для досужих разговоров, а вполне реальными явлениями жизни.
Заукер думал о неудаче с Мюллером с тоской. К ней примешивались раздражение и нелепое ощущение уже случившегося поражения перед неизбежным. Словно он знал уже, что им так и не суждено поймать и уничтожить этого ефрейтора, а значит, сохранить тайну, которую им доверил секретный исследовательский институт СС «Аненэрбе».
«Аненэрбе»… Традиционно это название переводят как «наследие предков». Все пошло от названия выставки, организованной в 1933 году в Мюнхене профессором Германом Виртом, человеком неординарным, которому, вольно или невольно, суждено было сыграть важную роль в становлении нацистской неорелигии.
За пять лет до той самой мюнхенской выставки Вирт издал книгу, ее Заукер перечитывал раз пять — такое сильное впечатление произвел на него этот труд. По теории Вирта, у истоков цивилизации стояли две основные линии крови: нордическая, представляющая собой высокоразвитую расу Севера, и гондваническая, южная, вобравшая в себя все возможные пороки человечества. Намеренно ли, случайно ли, но Вирту удалось привлечь внимание национал-социалистов к своей теории. Выставку, на которой были представлены древнейшие артефакты, посетил Гиммлер, и, как утверждают разные источники, остался очень доволен работой профессора.
