Антон от неожиданности поставил рюмку на стол.
—Вот так дела… Как это?
—В общем, долгая история, но я попробую кратко. Выпьем?
—Выпьем. Только кратко уже не получится.
—Окей. Мой дядя воевал в России. Семья получила от него последнее письмо в 1943 году. Потом уже его дальнейшую судьбу восстанавливали по рассказам тех, кто вернулся. Дядя попал в плен, затем его отправили в Москву. Один из тех, кто был с ним, солдат, тоже родом из наших мест, слышал, что дядя некоторое время работал в Москве на стройке, пока его и всех, кто с ним работал, не казнили… У меня в тетради записано место, где была стройка… Сейчас, минуту.
Ральф достал из кармана пиджака небольшой блокнот, пролистал и, найдя нужную страницу, медленно прочел:
—Ленинский проспект.
—Похоже на правду. Здесь, напротив городской больницы номер 5 есть несколько домов, которые точно строили пленные немцы,— рассказ Ральфа не на шутку заинтересовал Антона, ставшего впечатлительным под влиянием водки.— Очень близко от Донского монастыря.
—В том-то и дело, что по многим свидетельствам большую группу пленных, работавших там, однажды отвели в монастырь и расстреляли. Ну, по крайней мере, расстрелять могли в другом месте, а похоронили в общей могиле в монастрые. Даже есть ориентиры — деревья, горельефы… Я нашел их все…
—Ральф, я никогда не слышал, ни от одного человека… и нигде не читал, что в Донском расстреливали и хоронили немцев. Это по сути такая сенсация, что у нас про нее, особенно во время перестройки и гласности, написали бы все газеты. Да еще и очевидцы с исполнителями отыскались бы. Честное слово, мне не верится, что это правда… Так, теперь понятно, что ты искал в монастыре. А мне про горельефы заливал…
—Антон, ты должен меня понять. Я же не мог тебе сразу сообщить про дядю.
—Да я понимаю. Водочки?
—Мне, наверное, хватит уже…
—Начинается. Ну уж нет, теперь придется пить по-любому,— произнес Антон по-русски.
—Что?
—Я говорю, надо бы выпить знаешь за что? Давай просто выпьем за людей. За русских, за немцев… За людей, которые ведут себя по-человечески. Которые друг с другом не воюют, не убивают друг друга. Короче, за мир.
—Давай, за мир.
Они выпили, помолчали.
—Послушай меня,— прервал молчание Антон,— это все, конечно, очень интересно, и я помог бы тебе, но!.. Я не верю, что там, в монастыре, что-то есть. Боюсь, следов твоего дяди мы не отыщем.
—Не знаю, может, ты не поймешь меня, но когда я вечером приехал туда… Даже не знаю, как точно тебе сказать… Я что-то почувствовал. Скажи, вот тебе не кажется странным, что такая огромная площадь на территории монастыря вообще не используется?
