Ральф сидел на снегу, ожидая гибели. За сегодняшний вечер это было уже в третий раз. Его тошнило и трясло.
—Один остался. Парень, подними гада.
«Коля! Его зовут Коля»,— вспомнил Ральф, и тут же произнес вслух:
—Колья…
И не ясно, узнал его парень или просто решил довести до своих хотя бы часть добычи, но он встал между пленным и всадниками и сказал непонятную для Ральфа фразу:
—Дядь, ну хватит тебе, а? Мне ж надо хоть одного немца до штаба довести… Тебе жалко что-ли, а?
—А вот я тебе сейчас покажу, жалко! Ишь ты, раскомандовался, чертенок! А ну-ка посторонись…
Старший замахнулся на Колю окровавленной шашкой. Вдруг загремели выстрелы. Со стороны, куда уехал бронетранспортер, показалась неровная цепь солдат. Всадники пришпорили коней и умчались, поднимая снежную пыль, а Коля и его напарник, пригибаясь, побежали в лес.
Ефрейтор Мюллер остался лежать, уткнувшись лицом в снег. Его, потерявшего сознание, подобрали свои, из мотострелковой роты, получившие приказ провести разведку боем.
Так Ральф оказался в лазарете.
И вот теперь здесь, в тылу, ему вновь грозила смертельная опасность. Он сосредоточился, пытаясь оценить свое физическое состояние. Раны ныли, но все они, по счастливой случайности, оказались по меркам военного времени достаточно легкими. Ральф потерял много крови, но в лазарете его подлечили, он уже начал, что называется, возвращаться к жизни. Последний «подарок» в тот злополучный вечер он получил от своих — пуля, предназначенная русским кавалеристам, слегка задела его левое плечо. Эта рана была совсем не опасна, но причиняла неудобства.
Ральф приподнялся на койке и огляделся. Кроме него в лазарете было еще трое тяжелораненых. Несколько выздоравливающих солдат, наверное, отправились покурить на крыльцо. Рядом с кроватью одного из них были сложены какие-то вещи. Ральф медленно встал, осторожно подошел ближе и обнаружил полный комплект формы обершарфюрера СС. На спинке кровати висела длинная темно-зеленая шинель.
Мюллер подошел к окну. На улице смеркалось. По дороге проехал легкий бронеавтомобиль, пробежал посыльный. У дома напротив сидела собака и, казалось, смотрела прямо на Ральфа. На крыльце лазарета никого не было.
Ральф принял решение действовать. Он облачился в форму обершарфюрера, которая лишь немного его стесняла. Трудней пришлось с сапогами — они оказались катастрофически малы, размера на два. Но деваться некуда, и он с огромным трудом, доведя себя до полуобморочного состояния, натянул-таки их.
