—Что будет сегодня в одиннадцать, у капитана?
—Вылазка, разведка, не знаю. А по мне так все одно лучше идти, чем ждать, пока партизан через трубу гранату швырнет тебе в койку. Хоть с этим ты согласен?
—С этим я согласен. Вчера обстреляли караул из леса. По-моему, кто-то из деревни снабжает партизан едой. Раньше такого не было. Чувствуют, что нам скоро уходить.
—Наверняка. Раньше-то, помнишь, староста приводил к гауптману женщин, которые просили охраны от партизан ночью. Жаловались, что те приходят и все забирают без спросу.
—Мы тоже не спрашиваем.
—Сравнил! Мы ведь оккупационная часть. Имеем право. А те, лесные тролли — свои, все-таки.— Зигфрид замолчал, но через минуту оживился.— Ты не читал газету сегодня? Привезли почти свежую «Франкфуртер цайтунг». Смотри, что пишут… Так… тут про то, что противник двинул против наших тяжелые танки Т-28… А, вот! Слушай: «Подтянутые для борьбы с танками 50-миллиметровые орудия не причиняли «краснозвездным черепахам» никакого вреда». Ты слышишь, «краснозвездным черепахам»! Я бы так никогда не написал. Ладно, дальше: «Тогда к танкам сзади подбегали отчаянные парни с бутылками, обливали их бензином и поджигали выстрелом из ракетницы». И вот еще, мое любимое место: «Один из командиров забрался на танк, разбил топором пулемет, так, что тот не смог больше стрелять, выстрелил из пистолета в смотровую щель, а потом поджег танк». Вот это жизнь, Ральф, не то что здесь в деревне! Какое-то сплошное геройство… Интересно, этим историям верит хоть кто-нибудь?
—Бред собачий… Ну, дети-то верят наверняка. Дамы, опять же…
—А я, кстати, тоже вот думал, что теоретически возможно… Разве что…
—Зигфрид, не сходи с ума. Такое можно сотворить только с уже подбитым танком. Мне больше всего понравилось про топор и пулемет. Что это за топор такой, а? Волшебный?
В комендатуре кроме капитана Грубера их ждали трое незнакомцев (один из них — офицер) с холеными «столичными» физиономиями. За окном рычал двигатель полугусеничного бронетранспортера, приписанного к дивизиону. Но в кабине грелся водитель, которого Ральф с Зигфридом раньше в деревне не встречали. Мороз на улице был градусов восемнадцать, не меньше. Русский декабрь. Хотя, этой зимой бывало гораздо холодней.
—Они?— майор с наманжетными лентами с надписью Grossdeutchland — «Великая Германия», которые обозначали его принадлежность к отборной части вермахта, обратился к Груберу, глядя на Зигфрида и Ральфа, вытянувшихся по стойке смирно.
