13. bЗ…
"Все-таки сбегаю в буфет". Лев Борисович встал и, прижав руку к лацкану, сказал:
– Прошу прощения. Я в буфет и обратно. Времени у меня достаточно, так что часы можно переключать, не стесняясь.
– Что вы, право, зачем же волнение себе чинить! Эко дело… Мы по сему случаю позволим себе борзо прикинуть позиции, до того редкостные, что мы их ранее и в расчет не принимали.
Левицкий ринулся в буфет.
Первый бутерброд он проглотил, поднимаясь по лестнице. Второй, в промасленной бумажке, Лев Борисович аккуратно положил на край столика.
Березань сдержала слово и нажала на кнопку часов, как только гроссмейстер уселся. 13…Лb8.
– Поели - попили, батенька?
– Нет, всухомятку.
– И у нас такое иной раз случается. Когда в аккумулятора какое неблагополучие произойдет.
– Куда как похоже, - буркнул Левицкий.
14. Сb2…
Не отрываясь от доски. Лев Борисович взял левой рукой бутерброд, слизнул прилипшую к пальцу икринку и не спеша принялся жевать. 14…Фс7.
– Приятного вам аппетита. А что вкушаете, ежели не секрет?
– Бутерброд с икрой.
15. Са1…
Подцепив присоском пешку, Березань вежливо осведомилась:
– Позвольте полюбопытствовать, что есть икра? 15…е5.
16. Ке2…
– Икра? Это из рыбы.
– Вы о том явлении, с коим сталкиваются играющие в приятную для заполнения досуга игру домино?
– Какое еще домино? Она в воде плавает. 16…Ке8.
Березань замялась: в ее оперативную память были заложены крайне скудные сведения о воде и ее обитателях.
17. f4…
– Простите великодушно, что испытываю ваше терпение. Не приблизите ли вы эту рыбью пищу к нашим устам.
Лев Борисович оторвался от доски и неуверенно протянул остаток бутерброда к резиновым губам. И они зашевелились, втягивая воздух.
– Здесь у нас новые анализаторы для отправления обоняния, учрежденные согласно вашим мудрым наставлениям о несовершенстве нашем. Не сочтите за труд опустить за решеточку малую толику икры для познания элементарной натуры ее на нашем спектрографе. Чувствительно вам обязаны.
"Свихнулась жестянка", - подумал Левицкий, а вслух сказал:
– Пожалуйста. 17…f6.
18. h3.
Дальше они играли молча. И где-то ходов через пять гроссмейстер почувствовал, что на доске творится неладное. Левицкий играл со многими людьми и многими машинами, проигрывал, а чаще выигрывал, ошибался, пользовался чужими ошибками. Но в самых трудных положениях он знал, откуда ждать опасности. Сейчас Лев Борисович не понимал Березани и, не в силах разгадать скрытый смысл ее маневров, тоскливо ждал подвоха.
