Начался дождь и мы поплыли дальше, надеясь, что что скоро будет еще хуже. Неожиданно большое-большое озеро распахнулось перед нами. Пытались сориентироваться по карте. Получалось так, что одной деревни не хватало, зато одна деревня в другом месте была лишняя. "Господи, где же мы?" Сколько раз люди произносят эти слова, изучая обычную советскую двухкилометровку...
Я уже хотел крикнуть: "Здравствуй, Тихий океан!" Но это оказалось озеро Ясское. Подошли к дальнему берегу, там - сплошные палаточные микрорайоны. Обошли очаг урбанизации, нашли устье и по неслышной заросшей реке дошли до другого озера. Вдоль берега шла автотрасса, виднелись домики и светились фонари... Турбаза, стало быть.
Перед мостом на небольшом полуострове привалились и перекусили. Дальше озеро сильно заросло кувшинками, стоячая вода и непонятно, куда держать путь. Поплутали в заводях и нашли речку, заселенную собаками и мотелями всякими. Черники нет. В безмолвии пошли по сонной сказочной реке, как в сказку о спящей царевне, ожидая увидеть за поворотом теремок или избушку на куриных окорочках. И впали в заповедное озеро Язище. Доплыли до противоположного берега и сделали разведку: черника есть. Много. И брусника. Двинули дальше по реке, выискивая место для лагеря, но по закону подлости все хорошие места были уже заняты. Миновав ряд озер, часов в девять вечера встали на правом берегу, в наилучшем из худших мест, зато со столиком и лавочками на лугу. Разожгли жаркий костер, выпили (кому - что), просохли. Поговорили на научные темы, запомнилась дискуссия о крокодилах: "...более длинный, чем зеленый, т.к. зеленый он с одной стороны (снаружи), а длинный с двух: спереди и сзади... " Из песен братве более всего по душе пришлась "Уродская песня", гимн уродов "По прямой проселочной дороге".
Утро шестого дня началось, конечно, с дождя. Мы выспались себе на славу, на страх врагам, и пошли искать место для черники, т.е. то место, которое мы бы себе выбрали, если бы были черникой. Но наверно в этом лесу росла неправильная черника и на хороших местах ее не было. А в плохие места мы не пошли.
Стали собирать лагерь. Нестреноженные дети бесились на зеленом привольном лугу. Идиллию нарушал одинокий плач террориста Михалыча, которого Миша попросил помочь собрать палатку. "Урку не заставишь спину гнуть". Вообще в этом походе Михалыч часто ронял скупую мужскую слезу. Причин вроде не было. Черт его знает, почему он плакал. Наверно, просто так, для романтики.
