Воскресенье началось отвратительно. Марк проснулся уставший и сердитый, хотя и не желал признавать этого. Его терзало чувство потери. Марк не любил анализировать свои чувства, поэтому единственное, что он сейчас признавал – ему не нравилось его состояние и он хотел от него избавиться. Поэтому он решил поступить так, как обычно поступал в таких ситуациях – занять себя делом.
Он закончил распаковывать коробки и ящики с вещами, убрался в своем маленьком домике на окраине города. Ящики сломал, а доски убрал в гараж. Потом надел футболку и кроссовки и решил пробежаться по крутым безлюдным улицам этой части Промиса. Пару часов спустя он уже весь взмок, но лучше себя чувствовать не стал.
Раздосадованный, он приготовил плотный обед, поджарил яичницу с беконом и тосты, и углубился в чтение местной газеты, потом просмотрел «Хронику Сан-Франциско». От его внимания не ускользнуло, что в разных частях света все еще велись войны, но больше ему не надо было думать, куда его отправят в этот раз, где высадят, поставят ли на линию огня.
Такие дни остались уже в прошлом, ведь несколько лет назад его призвали в элитное подразделение и послали в Куонтико для усиленной подготовки в ФБР. Это было начало той жизни, к которой он стремился – военный, уволенный в запас.
Впереди был еще длинный день. Чтобы убить время, Марк съездил в прачечную в город, вернулся, сел на мотоцикл и рванул по Первой авеню, виляя на поворотах, ощущая ветер в лицо, наслаждаясь чувством опасности и риска, но зная, что все под контролем.
Он проехал мимо живописных мест, где его внимание привлекли величественные сосны Монтерея, высокие, древние, величественные. Ветер шумит в их кронах уже не один десяток лет, и ничто не может сломить или повалить их – они стоят, недвижимые и крепкие, смотря в лицо любой непогоде.
Марк подумал, что сам похож на такие деревья – сильный, выносливый, способный выжить в любых условиях. Губы его скривились в горькой усмешке. Да, выжить он может, но сегодня что-то внутри него не давало ему радости от этой мысли.
Хэлли.
Он снова вспомнил вечер с ней. Вероятно, ему стоило вести себя иначе, чтобы все получилось по-другому. Если бы он не был тем, кем он был, Марк мог бы сказать ей, что еще не уверен в планах на будущее, что, может быть, готов поселиться здесь навсегда.
Но он-то знал, что это было бы ложью. Когда Лен позвонил ему, предлагая работу, его предложение прозвучало, как мечта – именно этого Марк и хотел: временная гражданская работа в той области, в которой он намеревался специализироваться, где «временная» было самым главным словом. Такая работа пополнила бы его послужной список, если бы вдруг он изменил свои планы и решил бы обосноваться где-нибудь навечно.
