Как раз в тот момент, когда она начала по-настоящему беспокоиться, что же ей теперь делать, кто-то схватил ее за руку, и такой знакомый, слегка раздраженный голос Руфь произнес у нее за спиной:
– Моргана! Ну где ты ходишь? Мы тебя везде ищем!
Моргана повернулась и с радостной улыбкой на покрасневшем от волнения лице воскликнула:
– О, Руфь! Слава богу, это ты! Я уже думала, что я вас никогда не найду. А что случилось? Куда вы подевались?
– Мы куда подевались? – Руфь вскинула голову. – Это я тебя хотела спросить. Боже мой, папе с мамой надо было подойти к послу, чтобы их представили, и мне тоже. Мы подходим, думаем, ты с нами, и вдруг раз – тебя нет!
Моргана закусила губу:
– Ой, Руфь, прости, пожалуйста. Я, наверное, просто отвлеклась, пока все здесь рассматривала, и не слышала, что ты мне говорила.
Руфь вздохнула. Ее и без того заурядное лицо не стало красивее от этого проявления дурного расположения духа.
– Ну хорошо, пошли. Мама с папой ждут нас там. – И она неопределенно махнула рукой в сторону бального зала.
Моргана смущенно улыбнулась ей, и Руфь как будто немного смягчилась, потому что взяла Моргану под руку и сказала:
– Слушай, здесь некоторые в просто невыносимых платьях. Ты видела эту толстуху в чем-то вроде шифонового шатра совершенно непередаваемого цикламенового цвета?
Моргана сжала руку Руфи.
– Какая ты злючка, – поддразнила она ее. – Не сомневаюсь, что это одеяние обошлось ей раз в двенадцать дороже, чем оно на самом деле стоит. – Она взглянула на свой собственный наряд – простое платье из темно-синего крепа, с длинной прямой юбкой и плотным корсажем из той же ткани, которое тем не менее превосходно оттеняло ее волосы.
Руфь оглядела ее с нескрываемой завистью.
– Ты-то знаешь, что на тебе элегантно смотрится и самая дешевая одежда, – возразила она, что Моргана сочла косвенным комплиментом, но ничего не сказала. Руфь всегда говорила только то, что думала, и, если ее слова иногда и обижали слушателей, это выходило у нее ненамеренно.
Родители Руфь, мистер и миссис Деннисон, были увлечены разговором с престарелым джентльменом и дамой, очевидно, его женой, и Руфь вполголоса сообщила Моргане, что он один из секретарей посольства.
– Тут всегда так официально, – пожаловалась она, незаметно оглядывая других гостей. – Все только и говорят, что о делах или политике, а я лично уверена, что эти приемы устаиваются только затем, чтобы собрать вместе побольше мужчин. – И она покорно вздохнула.
