— Кира, я бы не хотел обращаться с тобой чересчур жёстко, и мне было бы не особенно приятно снова связывать тебе руки. Я не любитель острых ощущений. Решим вопрос мирно?
Я замерла, прищурившись.
— Я не понимаю, Кейн, какого чёрта ты ведёшь себя со мной так. Хочешь унизить своим равнодушием? Ну так не получится, я очень хорошо чувствую, когда мужчина меня хочет, а когда ему наплевать на все мои прелести. Пытаешься быть вежливым? Знаешь, похитив женщину и раздев её до нижнего белья, это уже смешно. Не хочешь показывать чувства? Вздор, я ведьма, и я всё равно буду знать, что ты ко мне чувствуешь, едва мы окажемся в одной постели. Я вижу в твоих глазах желание, но ты ведёшь себя сдержанно, как на проповеди! Или ты перестанешь ломать комедию — и тогда мы оба остаёмся довольны, или… или я буду отбиваться до последнего, — тихим голосом закончила я.
Кейн молча наклонился и медленно поцеловал меня. Вдоль позвоночника пробежала дрожь, а дыхание перехватило: целовался охотник почти так же хорошо, как Себастьян… Но в том-то и дело, что это был не он.
— Я просто хочу соблазнить тебя, Кира, — шепнул он с лёгкой улыбкой. — О чувствах нет и речи. Это всего лишь страсть, не более.
Да гори оно всё синим пламенем! Я не клялась в верности Себастьяну, и имею полную свободу в выборе!
— Почему бы нет? — улыбнувшись, ответила я, сняв с Кейна шляпу и взъерошив его волосы.
Он перехватил мои руки и осторожно прижал их к кровати.
— Не надо, — мягко сказал он. — Я всё сделаю сам, Кира.
И Кейн сделал… Да так, что я чуть не потеряла голову от наслаждения, и почти забыла, что он должен отвести меня к Совету, и сдать с рук на руки ведьмам для разбирательства. Может, удастся уговорить отпустить меня?.. Всё-таки он мужчина, а я всегда отличалась умением получать от них то, что хочу…
Я лежала на животе, подложив ладони под голову — руки уже немного отошли, и почти не болели, — тело охватила приятная усталость, а на моём лице блуждала довольная улыбка. Кейн, опёршись на локоть, задумчиво созерцал меня, и вдруг неожиданно провёл пальцами вдоль позвоночника, едва касаясь. Вздрогнув, я изогнула бровь и вопросительно посмотрела на него.
— Тебе мало? А ты ненасытный, Кейн-охотник, — на моём лице появилась усмешка.
— Почему тот тип назвал тебя своей невестой? — задал он вопрос, заставший меня врасплох.
Я поморщилась.
— Потому что он вбил в голову, что непременно сделает меня своей женой. А я птичка свободная, и никому не позволю диктовать, как мне жить. Совету не удалось загнать меня в рамки, не удастся это и Себастьяну.
