— Я хочу, чтобы ты продал её сегодня же, в крайнем случае, завтра, — холодно сказал властный женский голос. — И желательно кому-нибудь приезжему.
— Да, мадам, — почтительно ответил её собеседник, — как вам будет угодно.
Дама удалилась. Морриган скрипнула зубами: она узнала посетительницу и свою похитительницу по голосу, это была вторая жена её теперь уже бывшего хозяина. "Хотя, может это и к лучшему, кто знает, вдруг меня продадут кому-нибудь, кто согласится отвезти меня в Англию. А уж там я отомщу Джону…" Морриган недобро улыбнулась и открыла глаза.
Она находилась в небольшой комнате, вся обстановка которой состояла из кровати, туалетного столика и дивана. Морриган села, изучающе глядя на человека, стоявшего у окна.
— С кем имею честь, сударь? — осведомилась она.
— Вы уже пришли в себя, миледи? — человек окинул её внимательным взглядом. — Однако теперь я понимаю, почему та дама хотела от вас избавиться. Вы — гроза любого гарема, сударыня.
— Меня будут продавать не открыто, да? — спокойно спросила Морриган.
— Вы осведомляетесь о собственной участи довольно беспристрастно, миледи.
— Я просто трезво смотрю на жизнь. Чем мне могут помочь истерики и слёзы, а? Ничем. Я предпочту просто переждать чёрную полосу, и если результатом моей продажи станет возвращение на родину, я готова на всё. Ну или почти на всё, — поправилась девушка.
— До вас мне попадались либо впадавшие в меланхолию и потерявшие интерес к жизни, либо испуганные, но гордые и упрямые. Однако все они единодушно возмущались, как только слышали слово "продажа". Это, видите ли, оскорбляло их достоинство свободной женщины.
Морриган слегка улыбнулась.
— Я уже успела выучить, что в некоторых ситуациях стоит упрятать гордость подальше.
— Я рад, сударыня, что с вами у меня не возникнет никаких проблем. Надеюсь, — ответил собеседник девушки.
— И когда же мне предстоит выступить в роли товара? — она изогнула бровь.
— Сегодня вечером.
— Уже? — Морриган хмыкнула. — Вы не теряете времени.
Человек пожал плечами.
— Думаю, вам следует переодеться, миледи.
— Меня вполне удовлетворяет мой вид, чем он вас не устраивает?
— Его будет несколько затруднительно быстро снять, — пояснил её собеседник.
— Сударь, — Морриган прищурила глаза, превратившиеся в две зеленоватые ледышки. — Я готова смириться с тем, что меня будут продавать, с тем, что я рабыня, но одного я не позволю ни вам, ни кому бы то ни было ещё. Я не позволю публично раздеть себя, уступки моей гордости тоже имеют пределы.
