— Молодец! Ловко ты их подцепил, — восхитился Сергей.
Мы быстро сварили уху. Это было объеденье! По всем правилам надо бы отдохнуть, но не тут-то было.
— А ну, вставайте! — растормошил нас Сергей. — Нечего в такое время лежать в палатке! Пока не стемнело, надо проплыть по протоке, убедиться, есть ли путь дальше.
Вскоре наша лодка уже плыла по узкой, как канал, протоке. С обеих, сторон возвышались крутые берега, обильно покрытые кустами ивы, ольхи и буйной травяной растительностью. В разрезе был виден почти метровый пласт перегнившего торфа, похожего на чернозем. «Ждет, ждет эта плодородная почва земледельцев, — думал я, — и когда-нибудь сторицей вознаградит их за труд».
Над нашими головами как мостики лежали упавшие стволы даурской лиственницы и тополей.
На лодке нам удалось проплыть не более километра. Далее путь преградил остаток древнего ствола толстой лиственницы, лежащий поперек протоки и выступающий над водой на полметра.
— Кажется, приехали, — уныло сказал Сергей, посматривая на затонувшую лиственницу.
Никакими усилиями мы не смогли перетащить наше суденышко через проклятое препятствие. К тому же глубина в этом месте была солидная. Не оставалось ничего иного, как возвращаться. Но повернуть назад оказалось не так-то просто. Мы не смогли развернуть лодку в этом своеобразном каньоне. Пришлось выплывать кормой вперед. Когда пришли на стан, увидели, что Иван Иванович со своим напарником тоже вернулись с неудачей, не сделав ни одного выстрела. Оба были сильно этим раздосадованы.
— Надо плыть на тундру. Там наверняка можно пострелять гусей на перелете, — решительно сказал Козак.
— А как же с поисками упавшего самолета? — спрашиваю Ивана Ивановича. Тот, не моргнув глазом, ответил:
— Это мы предоставляем сделать вам.
Ночью была сильная гроза, напугавшая нас пушечными раскатами грома и яркими вспышками молний. Вначале я подумал, что это сон, потому как грома в осеннее время в северной тайге почти не бывает. Однако прошла минута, другая, и яркий сноп света ворвался в палатку через неплотно прикрытый вход. Вспышки молний, громовые удары, то близкие, то далекие, резкие и раскатистые, повторялись все чаще.
Пират в начале грозы покинул свой пост у входа, залез в палатку и теперь жался ко мне. Вдруг налетел такой сильный порыв ветра и так яростно стал трепать палатку, что она едва устояла. Ее качало, рвало, да так, что она готова была разлететься на куски. Мы все в страшной тревоге вскочили на ноги и старались удержать палатку изнутри. Но ветер внезапно стих, гроза пронеслась. Вскоре разъяснило. Все вокруг ожило и зазеленело. В лесу слышались голоса птиц. В реке плескалась рыба.
