Роковая, чудовищная внезапность. Говорят, правде, вначале были толчки. Но ведь они отмечались и раньше. К ним привыкли. А предутренний сон так крепок. Так крепок, что для многих он стал вечным. Может быть, люди не успели даже толком проснуться и понять, в чем дело. А дети? Я помню, как во Владивосток приходили пароходы с Курил в том ноябре. Привозили оставшихся в живых — полуодетых, потерявших близких и еще не понявших, откуда свалилось на них это несчастье. Рассказы, недомолвки и слухи, слухи, слухи. Что произошло, мы узнали гораздо позже.
С тех пор многое изменилось. В прибрежной зоне Курил и Восточной Камчатки стала действовать служба цунами, кстати, отлично сработавшая в начале 60-х годов, когда после землетрясения в Чили через океан пошла новая волна, не столь разрушительная, но тоже опасная. И поселки теперь уже не строятся в цунамиопасной зоне, а существующие переносятся на возвышенные берега. Мы не можем пока предотвратить цунами, но уберечься уже можем.
Об этом не стоило бы и писать (уже не раз писалось), если бы не одно обстоятельство. Даже на Парамушире, главном острове Северных Курил, нет памятника жертвам цунами. Ни одного. Есть памятники освободителям, и это, конечно, прекрасно. Но нет памятника трагедии пятьдесят второго года. Даже на кладбище мы не нашли их могилы.
Вообще это объяснить можно. В первые годы надо было восстанавливать все разрушенное, вновь завозить людей — забот хватало. А потом забыли. Многие разъехались, остальным было не до этого. Можно, конечно, объяснить. Понять труднее. Особенно сейчас, когда прошло столько времени. Ведь те, кто трагически погиб тогда, были пионерами освоения неласковых этих островов. И нужен памятник — не столько для них, сколько для нас, живущих.
Курильская северная земля! Крайний форпост страны, первым встречающий солнце. Сурова, но романтична твоя природа, удивительна и неповторима. Сюда приезжают, отсюда уезжают, но есть и такие, кто живет здесь постоянно, кто сердцем прикипел к Курилам. От них пошло второе поколение, скоро пустит корни и третье. Будем же благодарны им.
К вулканам Черного острова
Длинный тягучий подъем закончился, и тропа, хорошо набитая, но иногда совершенно невидимая в зарослях низкорослого курильского бамбука, вывела нас на гребень невысоких пологих сопок. Тропа отличная, и тем не менее мы двигаемся на ощупь, чувствуя твердую опору лишь ногой. Стоит только шагнуть чуть в сторону, как тебя сразу же заносит вместе с рюкзаком и ты с трудом восстанавливаешь равновесие. Курильский бамбук, этот северный (правда, неблизкий) родственник стройного тропического красавца, больше напоминает жесткую траву с продолговатыми листьями на тонком зеленом стебле.
