Вдали от моих любимых
И от страны родной
Брожу я по белому свету,
И путь бесконечен мой.
Устало шагают ноги
По трудному пути,
Свою дорожную торбу
Устал за плечами нести.
Прочь сбрасываю я ношу —
Давила она плечо!
Чего же еще я не сбросил?
Что давит меня еще?
О глупый, несчастный парень,
Неужто ты не поймешь:
Не за плечами, а в сердце
Ты вечную тяжесть несешь!
И вот, наконец, он приезжает домой, к родителям. Они удерживают сына, просят остаться, обещают найти работу. Но он опять уходит, а через две недели снова возвращается домой. Май и июнь проводит дома, пишет стихи. Потом вновь собирается в путь.
— Довольно, отец, я пойду дальше! — говорит он.
— Но, сынок, скажи, бога ради, куда ты пойдешь?
— Осенью я запишусь в школу, а до тех пор буду на сцене.
— Стало быть, не можешь отказаться от жизни шута?
Юноше девятнадцать лет, он отставной солдат и может позволить себе уже добродушную усмешку в ответ на отцовские слова.
— Нет.
— А эта твоя писанина тоже… — ворчит старый Петрович. — Ничего не скажу, буквы ты пишешь красивые, но с такими буквами ты бы лучше пошел писцом к стряпчему, чем стихи кропать. Кому они нужны? Такие песни, что ты пишешь, поют и деревенские девушки, когда рушат кукурузу или прядут. И ни гроша за них не просят. А ты прожить на них хочешь…
Старик не понимает, что, сравнив песни своего сына с теми, которые поют девушки, руша кукурузу, он высказал ему величайшую похвалу.
А мать молчит, только слезами обливается. Опять надо прощаться с сыном.
— Что с моим мальчиком? — вздыхает она. — Такой хороший, такой умный, а все скитается, будто его какой бес гонит!
* * *
Он уже вновь собрался в дорогу. «Пошел в Пешт, — пишет Петефи в письме к своему другу, — но здесь для меня не дули и даже не веяли никакие благоприятные ветры, и я как шальной продолжал свой путь к Фюреду, а затем, переправившись через Балатон, пройдя Шомодь и Веспрем, прибыл в Толну Озору; там оказалась труппа актеров, с ними я подружился и стал артистом. Три месяца я актерствовал — труппа наша разорилась, и я после «стольких превратностей и бед, правда похудев, но не сломившись», распрощался в Мохаче со сценой (с божьей помощью надеюсь — не навеки) и… через Мохач, Печ, Сигетвар, Капошвар, Кестхей, Шюмег и Сомбатхеи прибыл в Шопрон. Здесь я думал учиться, но у меня не было ни гроша, a «ex nihilo nihil»; отсюда я направился в Пожонь — там меня ждало то же самое; потом пошел, наконец, в Папу…»
Трудно описать все те пути, что он прошел за два года. Он исходил много дорог, обошел почти всю страну. Зато и узнал Венгрию и жизнь народа так, как никогда не мог бы изучить по книгам. Он впитал все те впечатления, переживания и сведения о народной жизни, без которых не мог бы стать Шандором Петефи, величайшим венгерским поэтом, певцом страданий, борьбы и чаяний своего народа.
