- Что это?
- Пропуск. Я на работу наконец устроился.
- И радуешься, как ребенок, - проговорила она снисходительно.
- Конечно. Не привык без дела. Два месяца за два года показались.
Нина Владимировна повернулась, пригладила материю на плече и спросила между прочим:
- Куда ж ты устроился?
- На завод.
- Кем же?
- Слесарем, - произнес он восторженно-торжественным голосом.
Глаза Нины Владимировны приняли то неприятное, колючее выражение, которое не шло ей.
- Ты серьезно?
- Вполне, - подтвердил он.
Нина Владимировна медленно села на стул.
- Слесарем? Полковник и вдруг слесарем?!
- Первая любовь не ржавеет,-шутливо ответил Степан Степанович.-А другой у меня гражданской специальности-то и нет. Ты же знаешь.
Нина Владимировна отмахнулась.
- Не верю.
- Да честное слово. Вот посмотри пропуск.
Она вырвала из рук Степана Степановича пропуск, пробежала его глазами.
- О, прелестно!-она захохотала неестественно громко.
- Перестань! - крикнул он, почувствовав наконец обиду.
Нина Владимировна оборвала смех, уставилась на него пристально и гневно.
- Я считала, у тебя хватит ума.
- Вот и хватило. Я кровный рабочий. И мои отец был рабочим. И дед-кузнец. Я с завода в армию ушел.
Был слесарем и опять буду им. Все естественно.
- Значит, я теперь слесарша? Представляешь, что будет говорить Инесса Аркадьевна?
- Что скажет княгиня Марья Алексевна... - попробовал свести все к шутке Степан Степанович.
Нииа Владимировна вздрогнула, наверное от той картины, что сама себе вообразила, и проговорила быстро, почти приказала!
- Уволься. Сейчас же, пока еще никто не знает об этом.
- Да что ты? Смеешься?
- Уволься.
- Никогда.
Нина Владимировна вскочила, губы ее противно скривились.
- Вот, вот! -закричала она с надрывом и судорожными движениями стала рвать пропуск.
Степан Степанович оцепенел и несколько секунд не мог сдвинуться с места.
- Не смей! Слышишь?!
Нина Владимировна швырнула остатки пропуска на пол и выскочила из комнаты. Дверь хлопнула, и с лестницы донеслось стрекотание ее каблучков.
* * *
Степан Степанович сидел у стола, пытаясь склеить обрывки пропуска так, чтобы вышло как было. Но это не удавалось. Разрывы были видны, как свежие шрамы.
На фотокарточке через все лицо наискосок проходила белая надломленная полоса.
- Ни черта не получается, - произнес он, бросая пропуск на стол.
Состояние было такое, будто бы он неожиданно попал под прицельный огонь своих автоматчиков. Никак не ожидал он такой нелепой реакции от жены.
