Уже на Дворцовой площади, крутясь в людском водовороте, набирая в легкие побольше воздуха для новых криков, он подумал: "Теперь все захотят туда, в космос. И я..."
С этим неугасимым желанием, еще полный впечатлений, готовый к решительным действиям, Журка вернулся домой.
Открыла ему Иринка и присела от удивления. А потом вспорхнула, обхватила его руками и ногами, проговорила с придыханием:
- Ой, ты... Ой, ты... Ой, как хорошо!
- Да ладно тебе. Я с чемоданом.
- Ой, ты... Ой, ты... - повторяла Иринка. - Ты не сбежал?
- Оторвался, да на орбиту не вышел, - пошутил он и попробовал стряхнуть ее с себя.
- Нет, нет,-не отцеплялась Иринка.-Дай я тебя усвою.
- Хватит. И некогда мне,-решительно заявил он, отдирая ее от себя.
Журка, не раздеваясь, прошел в свою комнату, подсел к столу и, вырвав лист из тетради, приготовился писать.
- Вот возьми. Хорошо, что я не отдала его маме, - сказала Иринка, приближаясь к нему и подавая конверт.
- А-а, - рассеянно протянул он. - Порви, Иринка стояла поодаль и смотрела на него с любовью.
- А мы тебя видели,-сообщила она после паузы.- Мы с папой на Невский ездили. Как только по радио объявили, мы и поехали...
- Не мешай. Тут важное дело.
Но Иринка была так переполнена впечатлениями прошедшего дня, так обрадована возвращением брата, что просто не могла молчать,
- А когда папа взял меня на руки, я и увидела тебя.
И закричала. И тогда папа увидел.
- Что увидел? - спросил Журка, резко поворачиваясь к Иринке.
- Глухой, что ли? Тебя увидел. Ты с чемоданом на плече шел. На чемодане "ура" написано.,.
- И что же? - спросил он, поднимаясь со стула.
- Ну, мы пошли за тобой и не догнали. Я говорила:
найдем, найдем. А папа сказал: "Никуда он теперь не денется".
Журка сразу позабыл о полете, о толпе, о восторге, - одна мысль забила все остальные: "Отец узнал о побеге. И что теперь будет?"
Журке стало страшно. Он кинулся к. дверям,
- Куда ты?-всполошилась Иринка,
- Я сейчас. Я скоро.
- Опять сбегаешь?
- Нет, нет.
Он не взял чемодана, и она успокоилась. Достала тряпочку и принялась стирать с чемодана следы мела.
* * *
Журка шел по проспекту, размахивая расслабленными руками, как маятниками.
Горели лампы дневного света. Весь проспект казался зеленоватым. Фонари были нестерпимо яркими, как вспышки электросварки. На них больно было смотреть.
Он шагал без цели, куда ноги несли. Снова возникли перед ним сложные задачи. Снова он терялся и робел перед ними.
