Воображение населяет другой. Другой и есть собственно воображение или другой есть возможность понимания себя (от сказок о шапке-невидимке до Гуссерля, Бенвениста, Бахтина). Мне не снятся сны. Возможность - есть ____________________ 1 Ригведа, Х, 56 средостение, создающее все территории. Кленовый лист из Чернобыля достигает по слухам метра с чем-то в ширину. Какого размера достигает "я" из этого места? Либо, где складируются эти местности, очевидно превосходящие привычные размеры, пространства... или же времена? Но, если о снах, то они мне снятся, однако я забыл все и продолжаю все забывать, - не в этом ли совпадении с миром моего сознания, исключающего себя из "со-"? - ежечасно обретая то, что было лишь миг назад забыто мною? Все мое прошлое просачивается сквозь поры непамяти. Вероятно, зеркало все же было разбито (забыто), разъ-я-то в яв(ь), и вместо того, чтобы глаза сошлись с глазами, уверовав навсегда в "я учу я", - некто, имеющий естесственное право утверждать, что он это он, в произнесении "я" предпочитает наугад иное. И потому в письме, в слиянии с предвосхищением или: "при соединении с телом будь прекрасным, приятным Богам в высшей родине"2
Тем не менее, наиболее незначительное из снов не удается забыть, а именно, то, что как бы является неизменой основой "сновидений", будучи неуязвимым повторением какого-то лишнего и пустого элемента, возможностью отсчета в возникновении дистанции и пространства, сворачивающего себя в кокон (я не понимаю, что в данный момент говорю или пишу, но очарование этой мерцающей сети следований и разлук в излучинах ускользания неимоверно крепнет...): это нечто безусловно я, представленный самому себе некой телесной периферией, неполнотой (как бы плечо, как бы часть щеки, носа, как бы движение руки "у самых глаз"), истаивающей у порога осознания, как множества в паутине времени у черты вымысла..? (мое тело до мозга костей "социально", мое тело втатуировано в меня неким застывшим цветением обещания, тело это посул послания меня сквозь него к тому, что в тот же миг обогнет меня - я, вращающееся вокруг оси... обволакивающее единственную точку, свободную от тончайшего танца вещей, точку ожидания, и не в ней ли собираются все связи, должные повествовать своим наличием о целостности окружающего?) - как чего-то, принадлежащего мне, то есть, тому, что скользит между мной и набором определенных (как бы ____________________ 2 Там же. пред-определенных) "образов и обликов", скользит совершенно неуследимо, под стать льду в воде. Эротизм развоплощения, открытый магнитным ветрам пустыни, в истоках которых даже солнце темнеет от одиночества, освящая обрученье умерших детей. "Я" всегда находится между мной (как возвратным местоимением, воз-вращающем "я" в точку размыкания линий всех без исключения перспектив) и "им", тем, кто есть также я, равно как таковым не является. Проблема не стоит выеденного яйца. Я полагаю, что, если бы мы с тобой или с кем-либо другим оказались наедине... или, если бы я, скажем, оказался с ней, а мне, признаться, любопытно вообразить в этот момент ее имя (нет, не лицо, лица все одинаковы, как тела, мужские ли, женские, как воспоминания, образы, коим обречены, но только бессмысленное имя ничего не в силах сказать мне в своих идиотичных привязанности и повторении...),- мне было бы нечего сказать ни имени, ни ему/ей. Сигарету? Кофе? Справедливость? Прибавочная стоимость? Муха на оконном стекле и есть мое нескончаемое я, - в этом никогда не разбивающемся mirare, и так далее.
