— Да, сэр. — Толачьян снял каску и вытер лоб. Густые седые волосы резко забелели над глубоко посаженными, черными, как вишни, глазами.
Невзирая на хмель в голове, Люмис догадался, что с приходом Толачьяна дело может принять дурной оборот.
— Кто велел тебе являться сюда? — спросил он хрипло. — Нечего тебе здесь делать. Ступай обратно!
— Постойте, постойте минуточку! — сказал Уиллоуби. — Давайте сперва разберемся.
Но прежде чем кто-либо успел приступить к разбирательству, женщина устремилась к Пулэ, который при виде ее сделал отчаянную попытку снова кинуться Карен в ноги.
— Свинья! — выкрикнула она. Ее маленькие блестящие глазки сверлили лицо толстяка. — Напился, свинья этакая, с американцем! — Она обдернула передник, туго обтягивающий ее костлявые бедра, и, оглядев офицеров в поисках старшего, остановилась на Уиллоуби.
— Месье! Мой муж ни в чем не виноват! Он никогда ничего дурного не делал. …А с тобой я поговорю дома!… — бросила она мужу. — Месье, он мэр этой деревни и владелец кафе, а разрешение содержать кафе было подтверждено американскими властями…
Она негодующе потрясла головой. Карен так и ждала, что жиденький узелок волос сейчас отлетит от ее плоской макушки.
— Пулэ! — причитала женщина. — Ах ты, дурень несчастный, ну зачем ты его впустил? Этого…
Она повернулась к Люмису:
— Хороши вы — со своим кальвадосом! Налей стаканчик, да еще налей стаканчик, а мой-то дурачок…
Мадам Пулэ остановилась, чтобы перевести дух. Люмис понемногу трезвел. Уиллоуби усмехался во весь рот. Он не находил нужным вмешиваться и с явным удовольствием слушал поток яростных упреков, изливающийся на капитана.
— Месье, — снова заговорила женщина, — у него орден Почетного легиона, он честный гражданин… он только хотел оказать любезность капитану! Я говорила ему: нельзя, нужно закрыть кафе, а то нагрянет полиция, тебе запретили продавать спиртное американцам, потому что, шут их знает, не умеют они пить…
— Женщина! — Люмис приосанился, пытаясь поддержать свое достоинство. — Не забывай, что ты разговариваешь с американским офицером!
— Дурак! Ты опозорил мой дом! Ты похитил моего мужа!
Она поворачивала худое лицо с длинным носом от одного к другому, ища поддержки и сочувствия.
— Господин лейтенант! — обратилась она к Иетсу. — Пулэ говорил этому пьянице: уходите! Просил его, уговаривал, повел к двери, точно больную овцу. Пулэ и мухи не обидит… а тот!
Она снова накинулась на Люмиса.
— Человек ты или нет? Дерешься, бьешь моего глупышку… Пьян? Мой муж, мэр деревни Валер, никогда не напивается! Ты вытолкал его на улицу, ты унизил его перед всеми, а ведь он — власть! Как же он будет вводить ваши американские порядки, если ты на глазах у всей деревни бьешь его, толкаешь, грозишь пистолетом? Ну как, скажи, как?
