Леонид знал, что Крисан занят в завтрашнем спектакле, и приглашение его покоробило. Он пробормотал что-то насчет множества всяких неотложных забот, необходимости сделать кое-какие покупки.
— Для женщины? — живо поинтересовалась Мадлен.
— Нет, нет, — торопливо возразил Громов, испугавшись, как бы она не навязалась в попутчицы. Его начинала раздражать ее настойчивость, в которой чудилась опасность. Тянуло быстрей вернуться в гостиную, чтобы рассеять у Крисана всякие сомнения.
— Ох, да ведь нас потеряли! — с заметным притворством спохватилась Мадлен и, взяв Громова под руку, повлекла туда, где продолжали шуметь гости. Она оказалась догадливой, эта красивая, немного легкомысленная женщина.
Побыл Леонид еще недолго. Сославшись на усталость от спектакля, он распрощался.
Путь до отеля был ему знаком, и Громов решил пройтись пешком. Шел неторопливо. Но в одном из мест вдруг показалось, что похожие на корабли окружавшие площадь здания, устремившие к ее центру заостренные торцы, медленно сходятся. Леонид поспешно нырнул в горловину улицы, словно она вот-вот должна была сомкнуться, и перевел дух. Теперь все стало неподвижно. Вернулся, зашагал опять по площади, — дома-корабли вновь поплыли на него со всех сторон. Чертовщина какая-то! Он замер и только тогда понял, что это всего-навсего зрительный эффект, вызванный изменяющейся при ходьбе шириной просветов скошенных улиц.
«Что со мной творится в этом городе? — возмутился он про себя. — Прямо болезнь какая-то!»
Громов почувствовал, как взмок у него лоб, и вытащил платок. Что-то упало, стукнуло о решетку дождевого колодца. Громов наклонился, но ничего не разглядел.
«Наверно, провалилось в колодец, — и тут же похолодел, от догадки: — фантофон! Он лежал именно в этом кармане».
Сунул в карман руку, — там было пусто.
Несколько раз по дороге Леонид принимался лихорадочно обшаривать свою одежду. Ему все казалось, что какое-то место в ней обследовано не совсем тщательно. В номере отеля он первым делом выложил из карманов все вещи и, стараясь действовать методично, без паники, осмотрел заново, даже ощупал каждый сантиметр подклада. Наконец устало опустился на стул и представил, какой его ожидает позор на завтрашней репетиции. Потом подумал, что не мешало бы обратиться в полицию или коммунальную службу: ведь есть же у них кто-то ведающий этими проклятыми колодцами. Но как объяснить, что за вещь обронена сквозь решетку одного из них? Не поднимут ли его на смех, не сочтут ли за, идиота, обнаружив маленькую серебристую безделушку, из-за которой раздут им сыр-бор? Проклятая штука, неужели без нее он ничего не стоит?
