Только вдруг в темноте блеснул огонек –
Слабый отблеск костра или восковых свеч –
Все равно: я теперь не так одинок.
Я бежал и кричал тем, кто был у костра –
Чьи-то тени мелькали и таяли там.
Но невидимый кто-то крикнул: «Пора!
Он дорогу найти должен сам. Только сам!»
Огонек подмигнул и исчез в вышине,
Темнота ухмыльнулась и стала сгущаться,
И колючий злой ветер подобрался ко мне –
Им никто не мешал со мной забавляться.
Я не смог удержаться – соленая влага
Обожгла мне лицо и оплавила руки:
Я не в силах продвинуться и на полшага,
И зачем мне вообще эти адские муки?!
И куда мне идти? И кого мне искать?
Пусть придет кто-нибудь и возьмет мою боль!..
Только скоро я понял: бесполезно кричать –
Здесь всегда было так: только сам, сам с собой.
Навсегда. Навсегда. Во всех лицах един.
Никого. Никогда. Сам себе господин.
Сам себе царь и бог. Сам себе враг и друг.
Здесь всегда было так: нет ни встреч, ни разлук.
И открылось мне вдруг, что всему есть предел:
Одиночеству, боли, страху – всему.
Я был очень спокоен. Очень собран и смел.
Я без чувств и без мыслей шагнул – почему?
Я шагнул в этот мрак, где я чувствовал бездну,
Не зажмурившись даже, не живой, а железный...
Мир стал выпукло-резок: небо и звезды –
Крупный жемчуг в шкатулке Господа Бога,
Виноградин небесных спелые гроздья,
Путевые огни там, где Небо – Дорога.
Ничего. Никому. Никогда.
Не удастся мне объяснить.
Я ушел навсегда в никуда,
И нельзя ничего изменить.
Вспыхнул жарко, уйдя в бесконечность,
Растворился в морской воде,
Воплотился в тугую Вечность
И проснулся на дальней звезде.
Я меняю души и лики –
Или лики меняют меня?
Я расцвел цветком земляники
И растаял осколком огня.
Я един в бесконечности судеб:
Все есть я, и я есть во всем.
Знаю я все, что было и будет –
Только память смыло дождем...
Я рождаюсь и умираю
В круговерти вечных миров;
И опять, и опять повторяю
Боль, отчаянье и –
Любовь.
