Кумган за эти два дня опять похудел, от еды отказывался, даже воду не пил, бродил вокруг дома, останавливаясь на том месте, где Калантар-муаллим ставил мангал, нюхал землю, потом, улегшись рядом с будкой, пожирал глазами веранду, будто надеялся, что сейчас выйдет Офелия, а когда слышался шум мотора, переводил взгляд на дорогу, словно высматривая красную машину.
Агабаба чувствовал, что Кумган тоскует по квартирантам, и то, что Кумган тоскует по таким недостойным людям, больно ранило Агабабу.
В этот день в полдень Агабаджи опять приготовила из ячменной муки болтушку и поставила перед Кумганом; но Кумган не дотронулся до болтушки, посмотрел на железную миску, на Агабабу и залаял на Агабаджи.
Агабаджи очень расстроилась.
-ї Ну что? Чего ты хочешь? - спросила она. Кумган опять залаял на Агабаджи и с ненавистью, с откровенной ненавистью посмотрел на болтушку в миске. Агабаджи сказала:
- А-а-а... Я знаю, он шашлык хочет! И в это времяї Наиля,ї стиравшая белье у колодца, сказала:
- И я тоже шашлык хочу...
Фируза,її сидевшаяї сї книгойї подї верандой,ї сказала:
- И я тоже шашлык хочу... Кямаля сказала:
-ї И я тоже шашлык хочу... Амаля сказала:
-ї И я тоже шашлык хочу... Дилыпад сказала:
-ї И я тоже шашлык хочу... Беюкханум сказала:
- И я тоже шашлык хочу...
Агабаджи, оглядывая одну за другой своих дочерей, думала о своем еще не родившемся ребенке. Эта кроха, наверно, тоже хочет шашлык, потом посмотрела на Агабабу, у которого сегодня был нерабочий день...
...А назавтра Кумган исчез...
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Серебряного Малика называли серебряным Маликом не потому, что намекали на его богатство, в таком случае его называли бы золотым Маликом, ибо, как говорила маклерша Зубейда (всем было известно, что нет ничего такого, чего не знает маклерша Зубейда!), золота у серебряного Малика было столько же, сколько в английском банке; серебряного Малика называли серебряным Маликом потому, что серебряный Малик беспрестанно повторял, что серебро - самая полезная вещь для здоровья, и дома у него все ножи и вилки, рюмки и даже тарелки были серебряные, причем в доме серебряного Малика эти вещи ставились не только перед гостями, его двенадцать детей, он сам, жена, мать, теща, свояченица-вдова и семеро детей свояченицы-вдовы во время завтрака, обеда и ужина пользовались только серебряными вилками, ножами и тарелками. Что поделаешь, у каждого свой характер, и, как говорится, одни живут для того, чтобы есть, другие едят для того, чтобы жить...
