Амиргулу мчался с этими животными воплями (дети потом пустили слух, что, когда взбесившийся пес садовника Асадуллы преследовал Амиргулу, Амиргулу со страху звал на помощь Хейрансу), и, когда Алабаш уже почти настигал его, садовник Асадулла закричал прямо в ухо Фазилю:
- Слушай, ну стреляй же!
Охотник Фазиль, отведя взгляд от взвизгивающего и корчащегося на земле Сарыбаша, прижал ружье к груди, и одновременно с выстрелом Алабаш подпрыгнул и упал на землю, садовник Асадулла на этот раз невольно подумал: хорошо стреляет, сукин сын.
Алабаш поскреб когтями землю и, вытянув задние лапы, испустил дух.
Сарыбаш, лизнув свой ободранный бок, покачиваясь, поднялся на ноги, посмотрел на лежавшего недвижно Алабаша, потом на охотника Фазиля с ружьем в руках, и в полных ужаса и боли глазах пса вдруг сверкнула искорка радости, Сарыбаш, покачиваясь, оставляя за собой кровавые следы, поплелся к своему хозяину.
Все, отведя глаза от Алабаша, смотрела на Сарыбаша, тишина была полная.
Охотник Фазиль сказал:
- Из тебя больше собаки не выйдет! - и, нарушая традицию поселковых мужчин, очень неприлично выругался при детях, затем, прижав ружье к плечу, выстрелил Сарыбашу прямо в лоб.
Вот так четвертый выстрел охотника Фазиля нарушил тишину этого летнего дня, и Кумган, оставшийся сидеть на задних лапах, после этого четвертого выстрела два раза тявкнул на охотника Фазиля.
Охотник Фазиль, проходя мимо Кумгана, хотел от злости пнуть ногой эту собаку, чтобы она завизжала, но вспомнил, что это как будто собака Агабабы, и подумал, что такие шутки с Агабабой кончатся для него плохо, он не ударил Кумгана, только плюнул в его сторону и на этот раз не громко, а тихонько, очень неприлично выругался.
Охотник Фазиль, садовник Асадулла и дети направились в поселок: охотник Фазиль шел, чтобы на кого-нибудь излить свою злость - на жену, тестя или на другого человека, садовник Асадулла пошел за лопатой и киркой, чтобы вернуться и закопать собаку, дети пошли, чтобы рассказать эту историю всем, кто не видел.
Все ушли. Только Кумган остался там же, где стоял все это время.
Море, как и прежде, было синее-синее и спокойное. Небо - безоблачное, солнечное. Берег опять был пуст. Вдоль берега от песка поднималось легкое марево, и сейчас в этой тишине, казалось, что недавно прозвучавшие четыре выстрела были давным-давно, как будто в этой тишине, в этой благодати ни стрельбы не могло быть, ни собачей грызни.
Кумган снова посмотрел на небо, на море, на берег и снова увидел на берегу того же одинокого кулика, но теперь уже Кумган не стал играть с ним в догонялки.
