Три заката и другие стихотворения | страница 6



Что может слаще быть для нас,
          Чем холм уединённый!
На нем минувшее воскреснет,
     Холодный дол отодвигая,
И край земной, как мир небесный,
          Украсит бликом рая.
Зачем в груди посев дыханья?
     Он скоро будет смертью собран.
Восток, где радость полыхает,
          Затянут тучи скорби.
Как нам на лодочку улыбки
     Года страданья погрузить
И розы ароматом зыбким
          Пустыню напоить?
Весна надежд и нежных лоз,
     Поверь любви — поверь фортуне,
Ведь драгоценней всяких грез —
          Лишь ты — невинность юных.
А я б отдал свою котомку
     Со всем пожизненным добром
За радость вновь побыть ребенком
          Однажды летним днем.
Перевод С. Головой

Беатрис

Ее глаза пылают светом,
     Бредущим по земле,
Неба ласковым приветом.
     Лишь пять лет ее жизнь длится,
     Лишь пять лет, как время птицей
Сошло в туман ночей запретный
     На ангельском крыле.
Так ангел смотрит, присмирев,
     А вдруг и он растает
На огнедышащей заре?
     Беатрис! Благой слыви!
     Беатрис! Благослови
Виденье двух прелестных дев,
     Они уж под крестами.
У Беатрис взор строг и влажен,
     А ротик молчалив,
Взгляд невинен, полон жажды —
     Жажды сладких юных дней
     Без печалей, без скорбей;
Дни те не приходят дважды,
     Хоть мир и справедлив.
Кто краше Беатрис, святей?
     Она чиста, безбрачна!
Очи неба голубей
     Дарят мне в уединенье
     Долгожданное веселье,
Лунный свет льют средь теней,
     Безмолвствующих мрачно.
Виденья, расплываясь, меркнут,
     Виденья исчезают,
Мечта терзает, словно беркут:
     Ты со мною, ты живая,
     Вся взлохмачена, пылая.
Тебя не уведут, как жертву
     На казнь, хоть ты святая.
А если б вышел лютый зверь
     С востока, из берлоги,
Из джунглей смерти и потерь,
     Крадучись, тая дыханье,
     В оке смерти полыханье,
Он о еде забыл бы, верь,
     Лизал бы рабски ноги.
Она бы обхватила гриву,
     Мир смехом огласила
Звонким, словно дождь счастливый,
     Спрашивая глаз весельем,
     Спрашивая с удивлением,
Водится ль в очах тоскливых
     Любовь, что ей светила.
А если сердце злом объято,
     Но в человечьей маске,
Вышло б, словно зверь косматый,
     Насмерть связанное с тьмой
     Диким бегом и гоньбой,
Оно б забилось виновато
     Под взглядом, полным ласки.
А если б серафим полету
     Предавшись, не грустя
Помедлил, глядя на кого-то,
     То он глядел бы на тебя,
     Глядел бы, радуясь, любя,
С участьем братским и заботой,
     На чистое дитя.
Перевод С. Головой

Украденные воды

А свет чуть брезжил — мягок воздух,